— И что большая неустойка? — вычленил главное из взволнованной речи инженера Будищев.
— Более шестидесяти тысяч рублей!
— Не кисло! — хмыкнул унтер. — И у вас таких денег нет?
— Нет. Правда, не всё так плохо. Как изобретателю мне причитается награда в тридцать две тысячи рублей. Даже если начёт не снимут, то долг перед казной будет вполовину меньше. Впрочем, половины у меня тоже нет.
— И что делать?
— Всё зависит от комиссии. Если удастся благополучно отстрелять пробную партию, то начёт с меня снимут. А если я всё-таки получу вознаграждение, то…
— Владимир Степанович, — перебил его Дмитрий. — А возьмите меня с собой?
— Зачем?
— Занадом. Просто возьмите и всё. Пригожусь.
— А давайте! Всё равно дел по вашей специальности на фабрике, действительно, пока нет. А Пётр Викторович очень не любит когда люди, которым он платит жалованье, сидят без дела. Поэтому, пока что вы будете при мне. Человек вы бывалый, посему, полагаю, ваш совет лишним не будет.
Громкое название полигона носил большой пустырь за городом, изрытый воронками от разрывов. Все более пригревавшее солнышко превратило замерзшую землю в непролазную грязь, в которую никому не хотелось лезть. На самом краю сиротливо стояло одинокое орудие, вокруг которого потерянно толпились хмурые солдаты в серых шинелях. Командовал расчетом молодой прапорщик — совсем ещё мальчишка, как видно, совсем недавно выпущенный из юнкерского училища. Ждали приезда инженера Барановского, изобретшего это самое скорострельное орудие. Оный изобретатель должен был оценить годность патронных выстрелов и дать свою экспертную оценку о возможности их дальнейшего использования.
Дело заключалось в том, что новомодные (и очень дорогие) гильзы были помяты из-за небрежного хранения во время боевых действий. По-хорошему, их следовало бы списать, как пришедшие в негодность. Но с этим были категорически не согласны чиновники из интендантского ведомства.
Когда появился экипаж, доставивший на полигон инженера, прапорщик облегчённо вздохнул и, приказав артиллеристам готовиться к испытаниям, направился навстречу новоприбывшим. Молодой человек был не чужд прогрессу и либерализму, а потому считал неприличным подчеркивать своё превосходство перед статскими.
— Добрый день, — поприветствовал его вылезший из коляски Барановский.
— Здравия желаю! — звонко отозвался молодой человек. — А мы вас заждались…
Но тут случилось нечто такое, отчего офицер едва не лишился дара речи. Вслед за изобретателем из экипажа появился нижний чин, очевидно, прибывший вместе с ним. Прапорщик сначала подумал, что это юнкер или вольноопределяющийся, однако погоны неопровержимо свидетельствовали, что перед ним пехотный унтер-офицер. Причем, настолько наглый, что даже не подумал выйти первым и помочь инженеру выбраться.