Погасив его агрессию хорошей порцией боли, Анжела отпустила его пальцы, схватилась за кончик рукояти и вывернула нож из его руки.
— Отдай! — заорал он, держась другой рукой за болевшие пальцы. — Он мой, живо верни!
Он напоминал ей морщинистого гнома, который ноет, прося вернуть его волшебный ножик, будто в нем кроется источник силы.
Анжела направила на него блеклое лезвие:
— Скройся. Если еще раз посмеешь угрожать мне, то можешь сразу начать молить копов как можно скорее забрать тебя в тюрьму и защитить от меня.
Он посмотрел на большую татуировку на ее горле:
— Теперь я вижу, что ты за ангелок.
— Тогда, полагаю, тебе уже следует тика́ть вниз по улице.
Анжела швырнула нож — тот пролетел через всю парковку и приземлился в сорняках, проросших через асфальт у края дороги.
Альберт коротко взглянул на девушку, пытаясь понять, не намеревается ли она ударить его, а затем поехал на поиски ножа. Велосипед вихлялся из-за того, что старик держал руль одной рукой.
Анжеле не слишком нравилось причинять боль столь немощному старику, но у нее было правило: «Не церемонься с теми, кто пытается тебя убить».
Вздрогнув, Анжела вынырнула из глубокого сна, когда услышала глухой стук, раздавшийся снаружи дома. Она схватила с прикроватной тумбочки свой пистолет еще до того, как ее ноги коснулись пола. Адреналин послал волну льда по ее венам и мгновенно заставил девушку проснуться.
Ее сердце бешено колотилось, пока она сидела на краю кровати, напряженно прислушиваясь и пытаясь понять, что было источником звука. Он был слишком громким для упавшей на землю или даже на крышу шишки. Это было что-то более существенное — быстрый треск, звук которого отразился в лесу.
У нее промелькнула мысль, что это ее новоиспеченный папаша, но старый бродяга не рискнул бы отъехать на розовом девчачьем велосипеде так далеко от города. Он помер бы от усталости, добираясь в такую даль.
Если только кто-то не решил его подвезти.
Пригнувшись и пересекая комнату, Анжела бросила взгляд через дверь спальни сначала налево, на переднюю дверь, а затем направо, на черный вход, откуда и послышался звук.
Она знала: то, что звук послышался с заднего двора, не означает, что никого нет у парадного входа или даже внутри дома.
Живя в одиночестве в таком уединенном доме, Анжела всегда беспокоилась о том, что кто-то вторгнется в ее жилище.
Ее длинную подъездную дорожку пересекал толстый канат, но его можно перерезать тросорезом.
Безопасность, которую обеспечивал трос, заключалась скорее в посыле: как и череп со скрещенными костями, он предупреждал о запрете нарушения границ. Единственный смысл в перерезании троса — подъехать к самому дому. Но она не слышала хруста гравия под автомобильными шинами.