Елена мгновенно превратилась в волчицу Ракшу, которая защищает Маугли от Шерхана.
– От чего ты его лечишь?
– От… голубизны!
Тихон инстинктивно сжался. Точно так же родители ругались весь последний год совместной жизни. Тогда Тихон старался забраться куда-нибудь под стол, чтобы всего этого не слышать. Теперь не заберешься – не поместишься.
Мама боковым зрением оценила позу сына и ледяным голосом предложила:
– Витя, а ты не хочешь угостить меня чаем? Тихон, ты пока поиграй у себя в комнате.
Тихон лихорадочно рисовал и злился. На себя – надо было остаться и принять участие в разговоре, а он струсил! На отца – вот зачем он при матери ляпнул про лечение? Специально, что ли? На маму – что это за «поиграй у себя в комнате»? Он что, первоклассник? И снова на себя – потому что малодушно радовался. Потому что не хотел он ни в какой беседе участвовать. Хотел, чтобы мама защитила от злого дядьки-врача… Это были противные, слабые мысли, но отделаться от них Тихон не мог.
Дверь в его комнату скрипнула, вошла мама. Тихон едва успел перевернуть изрисованный лист. Мама сделала вид, что ничего не заметила.
– Мы с папой договорились, – сказала она устало, – если ему так легче, пусть водит тебя на эту терапию, но никаких травяных настоев! И благовоний! И никаких… процедур! Пусть болтает, что хочет, но пичкать тебя всякой дрянью я запрещаю!
Тихон кивнул. Ну хоть так…
Мама подошла и обняла его за голову:
– Большой уже какой… Ты прости, что я так редко звоню… Не видимся совсем. Два маленьких ребенка… Но они уже подросли, так что теперь будем чаще встречаться!
Тихон замер с закрытыми глазами. Больше всего он боялся, что мама заметит его слезы.
Мама чмокнула сына в макушку и повторила:
– Никаких медикаментов! Если будет что-то тебе подсовывать, сразу звони мне!
Тихон кивнул, молясь, чтобы мама еще чуть-чуть так постояла, обняв его голову. Но мама еще раз его чмокнула и заторопилась:
– Извини, мне пора… Девчонок пора укладывать, на завтра что-то приготовить. Звони!
Она ушла, а Тихон долго искал в куче хлама на столе салфетки. А когда нашел, громко, с чувством высморкался.
* * *
День был нервный.
Нервничал отец, когда вез Тихона на терапию.
Нервничал целитель.
Он, конечно, говорил, что «лечение все равно не сработает, если мать против, потому что будет установлена энергетическая блокада, которая не позволит квантовым частицам полностью блокировать нейронное биополе и некоторые чакры».
Но из контекста Тихон понял, что мать целителя нашла и ему звонила. И Тихону показалось, что он не хочет работать с ним именно поэтому. Зато цену за сеансы он поднял вдвое, с учетом изменившихся обстоятельств и того, что теперь ему придется тратить несравнимо больше энергии на «восстановление энергетического баланса».