Некоторое время мы ехали молча. Наконец она вздохнула.
– Ты мне нравишься, Джо…
– У тебя забавный способ это демонстрировать.
– Я слышу в твоем голосе нотки сарказма.
– Ты искалечила меня.
– На самом деле я не дала тебе превратиться в калеку. – Подъехав к коттеджу, она поставила машину на ручной тормоз. – Толстяк хотел, чтобы я сломала тебе здоровую ногу.
Она повернулась и мягко положила руку мне на бедро.
– К счастью для тебя, я – всего лишь обыкновенная дурочка из Манчестера, которая все перепутала.
Я взглянул на нее.
– Ты хочешь, чтобы я тебя поблагодарил?
Она вновь улыбнулась, и эту улыбку можно было бы назвать приятной, если бы ее голубые глаза не были такими безжизненными. Если глаза – зеркало души, то в зеркале Глории отражались лишь пустые комнаты, устланные окровавленными простынями.
Ее рука скользнула с моего бедра к колену, и она его сильно сжала. Для миниатюрной женщины ее хватка была очень крепкой. В других обстоятельствах это было бы здорово. Однако в тот момент я едва не задохнулся. Боль была настолько сильной, что я не мог даже закричать и уже думал, что вот-вот потеряю сознание, когда она меня отпустила. Схватив ртом воздух, я откинулся на спинку сиденья.
– Я не хочу, чтобы ты меня благодарил. Я хочу, чтобы ты принес мне тридцать штук, потому что в следующий раз я уже не буду, на хрен, такой доброй.
– Дай угадаю: это был паровой каток, – произнесла Бет.
Я попытался приподнять бровь и ощутил резкую боль. С утра у меня болело практически все. Единственным утешением было то, что боль в ноге на этом фоне казалась не такой уж и сильной.
– Очень смешно, – сказал я, подсаживаясь к ней за столик в школьной столовой. – Прости, что не расхохотался. Не хочу себе что-нибудь порвать.
В ее взгляде появилась тень сочувствия. Хотя, возможно, она просто чем-то подавилась.
– Что случилось?
– С лестницы упал.
– Правда?
– Ступеньки очень крутые.
– Ясно.
– Легко споткнуться.
– Ага.
– По твоему тону можно предположить, что ты мне не веришь.
Она пожала плечами:
– Просто подумала, что ты мог насолить кому-то еще.
– Ты очень низкого мнения обо мне.
– Нет. Я очень высокого мнения о твоей способности быть невыносимым.
Я хохотнул, и это, разумеется, отдалось болью.
– Что ж, – сказала Бет, – по крайней мере, тебе хватает сил над этим смеяться.
– Едва хватает.
Выражение ее лица смягчилось.
– Серьезно, ты в порядке? Если ты хочешь о чем-то поговорить…
Прежде чем я успел ответить, до меня донеслась смесь из запахов смрадного дыхания и паршивого геля после бритья. Кашлянув, я отодвинул от себя сэндвич. По правде говоря, я и так был не слишком голоден.