– Здорово, Джоуи.
Никогда бы не подумал, что мог бы возненавидеть его еще сильнее, чем уже ненавидел, однако добавление «уи» в конце моего имени сделало это возможным.
Пододвинув стул, Саймон сел. Сегодня на нем были футболка с «Волшебным приключением» и темно-бордовые вельветовые брюки.
– Ух ты, однако же, мужик, что случилось? Тому парню, надеюсь, досталось не меньше?
– У него все костяшки в синяках, – съязвила Бет.
Саймон изобразил смех. Похоже, ему не нравились остроумные женщины. Рядом с ними он, должно быть, чувствовал себя идиотом. Если так, то ощущения в этом случае его не подводили.
– С лестницы свалился, – сказал я.
– Правда? – Он покачал головой. – Я подумал, что это могло быть как-то связано со Стивеном Хёрстом.
Я впился в него взглядом.
– Что?
– Я видел, как вы вчера беседовали в пабе.
– Ты был там?
– Просто зашел попить пивка.
И пошпионить за мной, пронеслось в моей голове. Знаю, я параноик. Возможно. Но почему нельзя было просто поздороваться?
– Не хотел вам мешать, – добавил Саймон.
Типичная дежурная отговорка, как по мне.
– А при чем здесь вообще Стивен Хёрст? – спросил я невинно.
Если уж мы решили поиграть в «милых обманщиц», то, готов поспорить, победа останется за мной.
Саймон улыбнулся, и я почувствовал, что его улыбка выводит меня из себя.
– Ну, строго по секрету… Стивен Хёрст может производить впечатление уважаемого члена сельсовета, однако ходят слухи, что он не прочь прибегнуть к менее профессиональным методам в отношении людей, которые вызывают у него недовольство.
– В смысле?
– В том смысле, – сказала Бет, – что у Джереми Хёрста был конфликт с нашим предыдущим физруком. И в вечер перед тем, как физрук уволился, у него случился конфликт с чьими-то кулаками по дороге домой.
Бет посмотрела на меня, и я понял – она знает. Знала с того самого момента, когда я, морщась от боли, подсел к ней за стол.
– Ну, не нужно обращать внимание на слухи, – произнес я спокойно.
– Разумно, – сказал Саймон и, с шумом развернув свой куриный сэндвич, начал жадно его поглощать.
Я готов был поспорить, что он даже спит с шумом.
– Впрочем, это мне кое о чем напомнило, – пробормотал он. – Помнишь Кэрол Уэбстер?
– Прошу прощения?
– Стокфордская академическая школа. Она была там завучем.
Я попытался сохранить спокойное лицо, хотя мое сердце забилось чаще, подобно тому как бегун ускоряет свой темп при виде финишной линии. Вот только я, в отличие от бегуна, не ощущал ровным счетом никакой радости от направления, которое принимал этот разговор.
– Боюсь, что не помню.
Вообще-то это было неправдой. Я прекрасно помнил Кэрол Уэбстер. Она была чрезвычайно полной женщиной с копной темных волос и выражением постоянного недовольства на лице, причем я никогда не мог понять, чем конкретно она недовольна – собой, школой или миром в целом.