– Прямо как работа.
– Да.
– Не гони.
Вот оно. То, что ей хотелось высказать с самого своего приезда.
– Если ты вернулся, чтобы ворошить прошлое… – начала она.
– Что? Чего вы боитесь? Чего Хёрст боится?
На какое-то мгновение она замолчала, а затем продолжила уже более мягким тоном:
– Ты уехал. А мы все по-прежнему живем здесь. Я прошу тебя, чтобы ты оставил все как есть. Не ради Стивена. Ради меня.
И тогда я все понял.
– Тебя послал он, не правда ли? – сказал я. – Отморозки не сработали, поэтому он решил, что тебе удастся меня тронуть, уговорить в память о старых добрых временах?
Она покачала головой.
– Если бы Стивен хотел, чтобы ты исчез, он не посылал бы меня. Он послал бы кого-нибудь, кто закончил бы начатое мальчишками Флетча.
– Мальчишками Флетча?
Ну конечно. Коренастый и долговязый. Вот почему они выглядели такими знакомыми. Когда мы были детьми, Флетч всегда выступал в роли безмозглого громилы. И его отпрыски явно поддерживают семейную традицию.
– Я и правда должен был заметить семейное сходство, – произнес я. – В особенности в том, что касается кулаков.
Она залилась краской, и у меня внутри что-то екнуло. Однако дело было не в том, что ее реакция меня тронула. Это было гадкое ощущение в животе, возникающее тогда, когда твои худшие опасения в отношении человека подтверждаются.
– Ты знала о том, как меня «встретили»?
Это бы объясняло отсутствие вопросов по поводу синяков у меня на лице.
– Узнала только тогда, когда все уже было сделано. Мне жаль.
– Мне тоже.
Она встала.
– Мне нужно идти. Это было глупо. Пустая трата времени.
– Не совсем. Ты можешь передать Хёрсту послание.
– Не думаю.
– Скажи, что у меня есть кое-что для него.
– Сомневаюсь, что ты можешь чем-то заинтересовать Стивена.
– Назовем это сувениром. Из шахты.
– Господи, это было двадцать пять лет назад. Мы были просто детьми.
– Нет, это моя сестра была просто ребенком.
Не могу сказать, что мне стало приятно, однако я почувствовал удовлетворение, увидев, как вытянулось ее худое болезненное лицо.
– Мне жаль Энни, – сказала она.
– А Криса?
– Это был его выбор.
– Правда? Так почему бы тебе не спросить Хёрста кое о чем еще – о том, почему Крис на самом деле прыгнул?
1992
Крис нашел его. Это был его дар. Находить вещи.
Как и я, он был необычным членом банды Хёрста: долговязый и тощий, с льняными волосами, торчавшими, как наэлектризованная солома; вдобавок Крис заикался, когда он нервничал (а нервничал он, как и большинство неуклюжих ботанов, очень часто).
Никто не мог даже предположить, почему Хёрст взял его под свое крыло. Однако я это понимал. Хотя Хёрст и был хулиганом, но он был умен. Он знал, кого нужно сломать, а кого – держать поближе к себе. А у Криса были свои сильные стороны. Как, полагаю, и у всех нас.