Флетч вытянул одну из своих уродливых рук, и его сын остановился как вкопанный.
– Чего ты хочешь?
– Мира во всем мире, достойной зарплаты для каждого и лучшего будущего для наших детей.
– Тебе до сих пор смешно?
– Ну кому-то же должно быть.
Рука начала опускаться.
– Я хочу увидеться с Хёрстом, – произнес я быстро. – Думаю, мы сможем прийти к соглашению, которое устроит нас обоих.
– Правда?
– У меня есть кое-что, что ему нужно. И я с радостью отдам ему эту вещь. За определенную цену.
Флетч фыркнул.
– Знаешь, Хёрст вчера сказал быть с тобой помягче. Возможно, теперь, когда ты ему угрожаешь, он уже не будет таким добрым.
– Я готов рискнуть.
– Тогда ты еще, на хрен, тупее, чем выглядишь.
– Правда? Потому что мне кажется, что твой сын выглядит так, словно ему тем вечером тоже хорошенько досталось. – Я улыбнулся долговязому. – Как плечо твоего брата?
Его лицо покраснело.
– Тебе повезло, хромой.
– Да, – сказал Флетч. – Сейчас твоих приятелей-здоровяков рядом нет, и никто тебе не поможет.
Приятелей-здоровяков? Значит, его сын так и не смог признаться, что его избила женщина.
– И никто не смеет трогать моих пацанов, – прорычал Флетч и опустил руку.
Долговязый сынок ринулся вперед. Однако в этот раз я был готов. Еще до того, как он успел занести руку для удара, я с размаху врезал ему тростью выше уха. Он свалился на землю. Я ткнул тростью ему в живот, а затем с силой нанес ему удар по спине. Он сложился пополам подобно какому-то особо уродливому оригами.
Флетч пошел на меня. Но он был старше и медленнее своего сына. Я сделал шаг в сторону и заехал тростью ему между ног. Заскулив от боли, он рухнул на колени. За эти годы я и сам неплохо научился причинять боль. Я склонился над ним, заметив, что сам практически не запыхался.
– Ты был неправ, – сказал я Флетчу. – Я изменился.
Он взглянул на меня полными слез глазами.
– Теперь тебе, на хрен, точно крышка.
– Сказал человек, держащийся за яйца. Теперь передай Хёрсту, что я хочу с ним встретиться. В любой вечер. Но – до конца этой недели.
– Ты даже не представляешь, во что впутываешься.
Его сын начал подниматься. Он выглядел ошеломленным, и я понял, что он младше, чем я думал. Я почувствовал себя слегка виноватым. Но лишь самую малость. Взмахнув тростью, я врезал ею по его распухшему носу. Хлынула кровь. Заорав, он схватился за лицо руками.
– Нет. Это ты не представляешь, из чего я выпутываюсь. У вас есть пять минут на то, чтобы убраться отсюда, или я вызываю полицию.
Развернувшись, я нетвердой походкой зашагал к коттеджу. Прилив адреналина закончился, и мое избитое тело громко протестовало против подобных упражнений.