– Я не хочу знакомиться с твоей семьей, – в священном ужасе ответила я.
– Поверь, я тоже не хочу с ними знакомиться! – Данилов наконец-то перестал маячить за моей спиной, как тень отца Гамлета, и сел напротив.
– Я тебе зачем?
– А черт знает, – легкомысленно повел широкими плечами Никита. – Я очень загадочный и непонятный.
Я мрачно посмотрела на широкую улыбку “загадочного”.
– Нет. Даже не проси.
– Я, наверное, неправильно начал, – ни капли не смутился Данилов. – Стоило подкрепить свою просьбу мотивацией! Громова, ты хочешь работать на моем ноуте?
– Но ведь ты и так мне разрешил! – возмутилась я, припоминая щедрое предложение соседа пользоваться его маком, когда мне надо.
– Ну, это я тогда разрешил. А сейчас могу и передумать. Я ведь очень загадочный и непонятный, – напомнил мне этот гаденыш.
– Это подло! – вскочила я.
– Это мотивационно, – не согласился со мной Данилов.
– Козел! – не выдержала я и таки охарактеризовала соседа.
– О да, – согласился с моими выводами он. – Зато очень обаятельный. Ну так как, Ника? Ты выручишь меня, а я тебя?
Я сжимала кулаки, гневно глядя на Никиту, но на того испепеляющие взгляды не производили ровным счетом никакого впечатления.
Мозг судорожно перебирал варианты, и с каждой секундой я понимала, что придется соглашаться. Купить новую технику я сейчас не могу, а моя старая вряд ли подлежит ремонту.
Учиться же нужно. В конце концов, ничего неприличного он от меня не требует.
– Хорошо, – наконец процедила я. – Твоя взяла.
– Чудненько, – просиял Никита. – Тогда готовься, завтра после занятий пойдем по магазинам.
– Зачем?!
– Ну, во-первых, я тебе должен белые трусы. А во-вторых, надо же приодеться к ужину в выходные. Я, конечно, пока плохо изучил твой гардероб, но ничего подходящего не увидел.
– Словно у тебя с собой смокинг!
– Нет. Но брюки и нормальная обувь найдутся. Так что, Никс, не бузи. А то я пойду с тобой в отдел женского белья и приложу все усилия, чтобы найти там самые белые труселя!
***
Весь следующий день в универе я игнорировала Владимира. Несколько раз он пытался ко мне подойти, что-то сказать, но я предупредительно выставляла руку, ясно давая понять, что ничего не хочу слышать.
Даже если бы он начал ползать за мной на коленях и у него откуда-то появился бы новый ноутбук мне вместо старого, это бы не помогло.
Просто вчера разочарование, по капле собиравшееся внутри, достигло своего предела, и чаша терпения лопнула.
Когда-то очень давно мама мне сказала одну вещь, и она запала мне в душу: “мужчину определяют его поступки, и никакие оправдания после не могут стать причиной прощать, если о тебя хотя бы однажды вытерли ноги”.