– Не стой на моем пути! – Она зыркнула на меня, взмахнула рукой, желая оттолкнуть, но вышло лишь упереться в плечо.
– Данилов!
– Что, Громова?
– Ты невыносим! Проваливай! Мне нужно в душ и спать. Хватит приключений, мы не для того сюда приехали!
– Ты абсолютно права.
– Тогда отойди.
– Не могу. Пока не скажешь, что простила меня за этот дурацкий ужин, я не смогу уснуть.
– Значит, проведешь ночь без сна. – Она отвернулась, сложила руки на груди.
– Сжалься, – взмолился я, рассматривая красивые черты лица своей разгневанной соседки.
Хотелось провести по ним пальцами, а лучше осыпать поцелуями. Я даже мысленный путь нарисовал. От внешнего уголка левого глаза к скуле, к кончику носа, к правой щечке, а после впиться в губы.
– Никита, хватит паясничать. – Она сделала шаг вперед, намереваясь, видимо, меня протаранить.
Глупышка.
Кто так делает, когда у парня напротив в голове только одна мысль?..
/Вероника/
Я сделала шаг вперед в надежде, что Никита отступит, но он даже не думал что-то подобное делать. Вместо этого я как глупая муха угодила в объятия коварного паука. Данилов буквально окутал меня своими руками, плотнее прижимая к телу.
– Отпусти, – пискнула я.
– Только после того, как поцелую, – выдохнул он мне в губы.
Я замерла от неожиданности такого поворота событий. Кажется, я обещала ему за такое что-то отрезать.
Но пока вспоминала, что именно, Данилов действовал.
Горячие губы мягко коснулись моих, уверенно заставляя поддаться этому напору, покорится, будто волна – морскому шторму. Мое сердце заколотилось чаще, а в легких, казалось, исчез весь воздух, зато остался какой-то другой, тот, что один на двоих с Никитой.
Я не знаю, сколько это длилось, но я даже начала отвечать, только внезапная мысль отрезвила: “О боже, Ника, еще вчера ты встречалась с одним, а сегодня целуешься с другим. Что бы сказала твоя мать?”
Ответа я бы слышать не хотела, а может, и не услышала бы. Мама посмотрела бы на меня укоризненно, а в ее взгляде – даже в моем воображении – явственно читалось: “Ты ехала в Америку учиться, а не шашни крутить”.
Огромных усилий стоило оторваться от чужих губ.
– Данилов, прекрати! – взбрыкнула я. – Отпусти, сказала!
Свою просьбу я дополнила пинком в бедро. Слабым и неловким, но все же Никита зашипел от боли, а руки разжал.
Стоило только оказаться на свободе, как я фурией бросилась в ванную, где и заперлась, отгородившись от всего внешнего мира и Никиты в частности.
Сердце по-прежнему неслось вскачь, а гормоны кипели в крови, но я была решительно против такого произвола собственного организма. Нужно подышать, привести себя в порядок, умыться холодной водой и вновь стать серьезной девочкой Никой, у которой в голове нет никакой романтики! Только учеба!