И только тут взглянул на меня. И как не бывало жесткого, привычно-усталого начальника участка.
— Толя? — неуверенно спросил он и вскочил. — Толька! Чертушка! Ну, ты даешь…
Мы обнялись.
— Друга встретили, Вадим Васильевич? Доброе дело, — умилился за начальника Протасов. — Доброе дело, хорошая примета.
— Встретил, Протасов, — весело подтвердил Вадим. — Правильно. Друга! А крана все равно сейчас не дам!
Протасов молча натянул шапку и вышел. Вадим озабоченно посмотрел на трезвонивший телефон, на парней, ожидавших приема, и достал из кармана ключи.
— Держи. Любого спросишь, где живу, — покажут. Располагайся, отдыхай, что найдешь, то и ешь. Я буду вечером. Сам видишь… Ч-черт! Даже не верится! Соизволил… Ладно, поговорим. Иди, дома никого, я ведь холостяк. Люся с сыном на материке. Ну, шагай!
Балок Осокина внешне ничем не отличался от других, такой же прочный бревенчатый сруб на деревянных, подбитых железом полозьях, с узким крыльцом, подслеповатыми окошками и плоской крышей. Но, войдя в него, я сразу понял, что Вадим давно уже поставил точку в своей жизни: все пространство балка было заставлено полированной мебелью — верный признак людей, решивших жить в Заполярье постоянно. Но в каком виде была эта мебель! Одного взгляда на шкаф было достаточно, чтобы высказать предположение, что он прибыл сюда волоком, причем волочили его не одной гранью, а время от времени переворачивали. На письменном столе, выглядевшем ненамного лучше, лежал под синеватым стеклом большой снимок: Люся и маленький Анатолий, Анатолий Вадимович, мой тезка. Я опустился в мягкое кресло с подклеенными подлокотниками и закурил.
Вадим пришел поздно и не один, с товарищем, которого я сразу узнал. Это был Витаха Кузнецов, шумный, здоровый парень, живший восемь лет назад в поселке Железнодорожном, в соседнем бараке. Помнится, он даже в сильные морозы ходил без шапки и без рукавиц. Близко я его не знал, но, встречаясь в поселке, мы всегда здоровались. Он и теперь, не успев перешагнуть порог, крепко потряс мне руку и мигом заполнил балок густым басом:
— Ты что же, гад, куришь?! Боксер! Помню я, помню… Как же! Бросил бокс? Ну и правильно. Как живешь-то? Вадим говорит, мол, шахтер-шофер. Мура! Ко мне в бригаду пойдешь. Высоты не боишься? Варить приходилось? Порядок. Шараш-монтаж, четыре сотни отдай, не греши! Вдвоем так товарища Осокина прижмем — не пикнет!
— А я-то рассчитывал, что он меня самого бригадиром по старой дружбе пристроит, — пошутил я и тут же понял, что неудачно.
— Видишь ли, — заметно смутился Вадим, — у нас бригады сейчас не чета прежним. Комплексные. По семьдесят — восемьдесят человек. Техники столько, что одну спецификацию скоро не выучишь.