— Пошутил я.
— Конечно, пошутил, — подтвердил Витаха. — Ко мне он идет.
Мы засиделись далеко за полночь, перебирали знакомых, вспоминали прежние деньки, наши котлованы, даже Серегу Червонца вспомнили. По словам Вадима, после того как он отлежался, подлечился, стал другим, смирненьким, дружки от него откачнулись. Сереге стало грустно, и осенью того же года он скрылся неизвестно куда, не забыв перед своим отъездом основательно обчистить дружков. Высоко шагнули иные из знакомых мне ребят, приехавших на пароходе «Серго Орджоникидзе». Многие пооканчивали институты, техникумы, а профорг, тот самый, что когда-то бранил Вадима за опоздание на первомайскую демонстрацию, по партийной линии пошел, к первому входит без стука.
Потом взялись за меня. Я рассказывал им о своей скитальческой жизни и замечал, что им действительно интересно и даже немного завидно, что ничего из того, что я успел повидать, они не видели. Но едва я прервался, как они завели о своем, мне малопонятном: о надвижке копра на клетьевой ствол, о том, что надвижка какая-то особенная, диагональная, каких еще не бывало не только в Союзе, но и во всем мире в условиях Заполярья. Витаха с ходу выложил претензии к начальству и, в частности, к начальнику участка товарищу Осокину, и Вадим ничего, проглотил обидные слова, обещал разобраться. Витаха хоть и говорил вроде бы шутя, но был настойчив и лишь после обещания Вадима немного поостыл. Он, видно, жил по тому же принципу, что когда-то жил и я: с начальством нельзя не ругаться, но и особенно ругаться тоже не стоит. Разошлись мирно, по-дружески. Витаха напомнил, что ждет меня денька через два-три с утра в конторе, и, бухнув дверью, пошел домой. Мы с Вадимом выпили еще, помолчали. Я спросил его про такую необыкновенную мебель.
— Почти волоком тащили, на тракторных санях. Шкафу не повезло, тряхнуло, а так вполне. — Вадим оглядел свою собственность и усмехнулся: — Очень даже вполне…
Оказалось, что через два года после моего отъезда ему и Люсе дали однокомнатную квартиру в городе. За гарнитуром стояли в очередь много месяцев и только получили, как Вадиму предложили переехать в Светлый. Квартиру сдали, а вот с мебелью решили не расставаться.
— Я понял, — сказал я.
Вадим посмотрел на меня, оглядел еще раз мебель и довольно улыбнулся:
— Правильно понял, — помолчал немного, потом шутливым тоном, за которым явственно чувствовалось неодобрение, сказал: — А тебя, брат, крепко помотало…
— Да уж, помотало.
— Почему сразу после армии не приехал?
— Да так, знаешь ли. Решил мир посмотреть.