Петруша вернулся через пятнадцать минут после того, как ушел Коля Заусаев: он точно рассчитал время ухода начальства.
— Виноват! Виноват! — еще издалека закричал он. — Виноват — исправлюсь! Дося-а! Как бензин?! Три бочки? Маловато!
Он быстренько завел маленький облезлый катерок, накинул трос и, с ходу оттолкнув стоявшую рядом баржу с лесом, дал полный вперед.
— Опять наклюкался, — сказал Дося и покачал головой.
— Эй вы! — наперебой закричали с берега шабашники. — На островах камень не брать! Сами пойдем следом!
Афон показал им кулак. Шабашники начали ругаться и грозить Афону, который, презрительно глядя на них, гулко хохотал, будто камни в воду бухал. Николай Петрович стоял на корме и махал рукой стоявшей на берегу Сонечке. Сонечка была в белом платье, издалека казалась очень красивой. В сердце бухгалтера вдруг стукнулась жалость, ему подумалось, что он уезжает далеко-далеко и надолго. Булькала за кормой вода, кричала чайка, Сонечка делалась все меньше и меньше, все появлялись и появлялись на берегу дома, церкви, какие-то строения, среди них терялась Сонечка, — это было как в кино. Студент Валентин, красивый светловолосый парень, курил и ни о чем не думал. Он был рад, что не надо больше копаться в грязных машинах, спорить с начальником гаража, который почему-то с первого взгляда невзлюбил студента. Девушки у него не было, жил он в общежитии, далеко от родных, так что никто его не ждал и никто о нем не беспокоился.
Катерок, несмотря на то что он был маленький, шел быстро: через полчаса пропали городские дома. А когда на горизонте появилась гора Гребешок, вдруг ни с того ни с сего вывернулась из-за горы тяжелая, низкая туча, и сразу стало холодно и неуютно. Дося, стоявший в рубке у руля, поманил грузчиков к себе. Когда грузчики с трудом забрались в тесную рубку, шкипер сказал:
— Так что, ребята, можно у меня в каюте ночевать, ежели все будет в порядке. А то прошлый раз натворил мне Пузан. Три дня по́лы окна держал — все выветривал.
Студент рассмеялся. Дося серьезно глянул на него и добавил:
— Я к чему? Чтобы на судне все было в самом что ни на есть аккурате, а так мне же веселее. Только спать, извините, придется на полу.
— Ничего, — торопливо ответил Николай Петрович. — Не привыкать.
Афон покрутил головой и неопределенно хмыкнул, глянув на бухгалтера.
Грузчики спустились в каюту шкипера. Она была небольшой, в два иллюминатора, чистенькой и теплой. Посередине каюты стояла железная печурка, в стороне — деревянный топчан, застеленный ватным тюфяком, в углу — шкаф. Афон открыл печурку и подмигнул друзьям.