Очень хорошо прошла зима. В ожидании победы, отцов (которых, несмотря на похоронки, мы не переставали ждать), весны и самого большого на свете парохода «Роза Люксембург».
Грустный солдатик
И, как всегда, — еще неслись по реке иссиня-белые льдины и шелестела шуга — разбудил меня ранним апрельским утром могучий гудок «Розы Люксембург». И, как всегда, первым рейсом привела она приземистую баржу, на которой стояли, сидели и лежали раненые бойцы.
Пока я разбудил Рудю и Юрку Кутю, пока они одевались да пока мы добежали до реки, баржа опустела. Многие раненые шли сами, а тяжелых несли на носилках старшеклассники из школы имени Герцена и ремесленники.
«Роза» часто вздыхала, выпуская клубы белого пара. Мы долго рассматривали ее, придирчиво изучали новую шлюпку, которой раньше не было, окликали матросов и были благодарны тем, кто не лаялся на нас, а спокойно объяснял, куда пропал рыжий юнга или кочегар дядя Петя. Оказалось, что и юнга и кочегар ушли на фронт.
На деревянной пристани, около палисадника, стояли солдат и женщина в военной форме… Солдат курил, а женщина что-то говорила ему. Потом заговорил солдат. Женщина протянула ему руку, улыбнулась и, подняв с тротуара вещевой мешок и шинель, пошла в нашу сторону. Утреннее солнце било ей в глаза, и она щурилась. Кутя толкнул меня в бок:
— Гля! Серега! Тетка твоя!
Я пригляделся. Женщина была толстая, с усталым, утомленным лицом и сухими озабоченными глазами. Она прошла, нас не заметив.
— Скажешь, — не поверил я. — У меня тетка знаешь какая?
— А я говорю — тетка! Гля! В нашу сторону свернула!
В это время солдат, что разговаривал с женщиной, крикнул:
— Ребята! Тикайте сюда!
Мы подбежали.
— Заработать хотите? — спросил солдат.
— Хотим, — за всех ответил Кутя.
— Марш на баржу! Берите ведра, швабру и шоб до моего прихода было чисто, как в метро. Принято?
— Принято! — хором закричали мы.
Никто из нас не знал, какая чистота царит в метро, но мыли и скребли мы баржу долго и добросовестно.
— Может, полбуханки отвалит, — пыхтя, сказал Кутя.
— Или целую! — смело предположил Рудя.
— А две не хошь? Целую… За буханку знаешь сколько надо работать?
— Сколько?
— Ночь, день. Еще ночь. И еще день.
Солдат пришел, глянул на нашу работу и грустно сказал:
— Ну, ну… Молодцы. Идемте.
Он завел нас в каюту. Там, на полу, лежали мешки. Солдат подошел к одному из них и вытащил шесть буханок белого хлеба. Из другого мешка он выгреб несколько горстей крупного, с синим отливом, сахара. Из деревянного широкого ящика достал шесть банок тушенки и выложил все это богатство на стол.