Значит, уходил я на фронт старшиной, а теперь дорос до майора. Руковожу людьми. Меня уважают и солдаты и начальство. Мой батальон посылали всегда в самые опасные места, и никогда мы не подводили, а наоборот — били фашистов до последнего. Я награжден многими орденами и медалями и хожу в дорогом сукне. Сам Михаил Иванович Калинин вручал мне орден Красного Знамени и крепко тряс руку. Среди товарищев есть у меня даже полковники. Вот, к примеру, полковник Петренко приглашает меня служить в свой полк и в мирное время. Я сказал, что подумаю, может, и соглашусь. Чем черт не шутит! Хотя, по правде, шибко надоела мне война и тоскуют руки по плотницкой работе. Кажись, взял бы топор да и пошел ломить за троих. Да ты знаешь. О чем говорить? За троих работал. Ужас какой я стал злой на работу. Но все это к слову. А самое главное, что нашел я верного товарища и боевого друга! Прошли мы с ним все фронтовые дороги и хлебнули горюшка по горло. Одним словом, виноват я перед тобой, Анна, но совладать с собой не могу. Зовут ее Клеопатрой Алексеевной. Она всю войну служила в моем батальоне докторшей. Она маленько меня помоложе, но тоже шибко меня любит и уважает. Она все знает о тебе и о моих детях. Письма-то она тебе писала. Сначала все шло как бы шутя, а потом вон как обернулось!
Детишков, Анна, я у тебя заберу, если всех не отдашь — так хоть половину. Я уж поговорил об этом с Клеопатрой Алексеевной. Она не против, а, даже наоборот, полностью «за». Она женщина с образованием, мужа у ней убили, а детей нет. А детей она любит. Она хочет, чтобы я поехал в ейный город Херсон. И надо же так случиться, что моего дружка полковника Петренко посылают туда же, то есть в город Херсон. Мы уж это дело обмыли. И хоть скучаю и по плотницкой работе, но майорская зарплата куда больше. Ведь детишков одеть-обуть надо. Обносились они у тебя, наверно.
Вот какая история, Анна. Ты, если можешь, извини меня, хотя я понимаю, что извинения здесь ни к чему. Но и ты понять должна! Денег на дорогу для детишков я тебе вышлю из города Херсона. Тогда же сообщу точный адрес. А пока остаюсь живой и здоровый командир первого стрелкового батальона гвардии майор Михаил Харитонов».
Когда письмо было прочитано, Аннушка, к всеобщему удивлению, не заплакала.
— Вот кобель старый, — аккуратно сворачивая письмо, сказала она. — Придет, я ему покажу эту… как ее… Клепатру! Дохтуршу! Я ему волосья-то пореже сделаю! — И, уходя, добавила: — Говорила — не он пишет. А ты — адъютант… Вот тебе и адъютант! Детишков он заберет. Я ему так заберу — себя не узнает. Так приглажу! Адъютант…