Слава весело рассмеялся. Петенька попался ему как нельзя кстати. Во-первых, теперь он не будет блуждать по Старине, а во-вторых, Слава совсем было скис, раздумывая в одиночестве о будущей жизни в глухомани. Оказывается, и там люди живут. Да какие! Не заскучаешь.
Грузовик летел по тракту. Фары вырывали белые булыжники, черные рытвины, кустарник по обочинам. В кузов залетал ветер. Он доносил с полей запах присушенного сена, клевера, а когда машина стремительно неслась под угор, к безымянной речке или глухому ручейку, густо пахло смородиной.
Шофер оказался человеком понимающим, довез почти до самой околицы Старины. И взял по-божески — по рублю. Слава хотел было переночевать где-нибудь в стоге сена, но Петенька настоял, чтобы он пошел вместе с ним в его избу. Время было позднее, далеко за полночь. Тишина стояла такая, что если остановиться и постоять с минуту-другую, то делалось по-настоящему страшно, такая кругом была пустота и безвестность.
Петеньке, чтобы не попасть впросак, вкратце пришлось рассказать о своем побеге из деревни. Конечно, он опустил некоторые весьма важные подробности, как, к примеру, записку, но общее положение обрисовал правдиво.
— Проучить решил, — нервно посмеивался физкультурник. — Серьезная женщина, чуть что не по ней — сразу… разные-прочие слова.
Петенька постеснялся сказать, что Олюха не только вершила суд словами, она не останавливалась и перед применением грубой физической силы. Приглашая с собой инженера, Петенька преследовал и корыстную цель: при чужом человеке Олюха конечно же не посмеет распускать руки. Однако встретила Олюха своего мужа превыше всяких его ожиданий. Она как увидела Петеньку живым и здоровым, так села на скамейку и заплакала: сидела, смотрела на мужа испуганными глазами и плакала.
— Ну, ну… — сказал смущенный и удивленный физкультурник. — Я ведь тебя предупреждал, понимаешь… Ладно, ладно. Хватит… Гость к нам.
— Ох, господи, — вскинулась Олюха, бросилась за дверь, в подклеть, и буквально через несколько минут стол был завален всякой всячиной, и посередине разнообразной закуски поблескивала горлышком бутылка «Столичной»…
Инженер оказался молодым человеком двадцати шести лет, кудрявым, волосы из кольца в кольцо, густые, как у негра, только цветом пепельные — о таких мечтают девушки, красят, обесцвечивают. Глаза у инженера были небольшие, но внимательные, они сияли на узком загорелом лице, как синие огоньки, а как выпил он рюмочку-другую, то и вовсе стали синими-пресиними, почти черными. Парнем он оказался разговорчивым и славным, простым, хоть и был инженером, с высшим образованием. И Олюха тоже не ударила в грязь лицом, говорила мало и умно, не ляпала что попало. Петенька опьянел — сказалось выпитое в ресторане, запокрикивал на жену: