В тринадцать-пятнадцать лет я бродила в поиске сестры по району, выглядывая, не попала ли она в какую-то неприятность. Район был небезопасным, подбирались «бандитские девяностые». Сестра легко находила общий язык абсолютно со всеми, добродушная и открытая, красавица, и поклонников в ее активе числилось «море». Поклонники сражались за благосклонность сестры и устраивали «разборки» как между собой, так и с сестрой. Однажды сестре все-таки досталось. Один из ревнивцев ударил сестру, да так сильно, что она упала в снег, задохнувшись, и потом долгое время мучилась от болей в груди. Некоторое время она даже боялась выходить на улицу, чтобы ревнивец не «подрезал» ее, как грозился. Мама об этом не узнала, я и сестра урегулировали эту проблему сами.
В другой раз я возвращалась домой, зашла в наш подъезд и краем глаза увидела, что двое подростков шарахнулись в разные стороны.
— Вот молодняк! — думаю я, не глядя в их сторону.
Не останавливаясь, я прошла мимо, вызвала лифт и поехала домой. Не успела я войти в квартиру, как вбегает запыхавшаяся сестра. Оказалось, что пока я поднималась на лифте, она бежала за мной по лестнице. Вбегает и кричит мне с порога:
— Лена, это совсем не то, что ты подумала, мы ничего такого, просто болтали…
— Да? — потянула я, осмысливая. — И кто это? Очередной «двоюродный» или «троюродный» брат (так сестра, чтобы умерить ревность кавалеров, объясняла им присутствие рядом с ней посторонних парней)?
Вида я тогда не подала, что не поняла и не видела, что это она стояла в подъезде.
— Этот — «троюродный», — с улыбкой ответила Ирина.
— Дождешься ты, Иринка, что эти братья тебе ноги из попы повыдергивают.
— Да ладно тебе, я аккуратно, — щебетала она.
Я провела с сестрой очередную нравоучительную беседу о «правилах поведения девушки», сестра сделала вид, что слушает, дала положенные в данном случае обещания и заверения, и инцидент был исчерпан… и снова без участия мамы.
Потом, как мне помнится, в восьмом классе мама не заметила, что в пять часов вечера, придя домой, сестра быстро прошмыгнула в большую комнату и прямо в одежде завалилась спать. Я заметила. Я находилась в маленькой комнате, а мама на кухне. И мне показалось странным поведение сестры. Я вошла и стянула с нее одеяло, от нее пахло алкоголем. Я устроила ей серьезную промывку мозгов, а маме мы снова ничего говорить не стали под обещание, что это случилось в первый и последний раз. Они праздновали чей-то день рождения, и попробовали «по глотку шампанского». Ничего страшного и особенного, но я почему-то считала, в отличие от мамы, что беседу провести просто необходимо.