— Не такой уж он дебил, — засомневался Иван. — Это ж додуматься надо!
— Если б он сам догадался, я бы тоже усомнилась, так это его водитель подсказал. Петя Чевокин. Он Юрика еще надоумил — летом в отпуск ездить в Крым и на пляже давление мерять. Все едут в отпуск деньги тратить — а Карповский возвращается с деньгами. Тратить ему ума не хватает. Живет в палатке на берегу и питается бычками в томате и макаронами. Бизнесмен!
— Чевокин это реальная фамилия? — рассмеялся Иван.
— Ну, у тебя же реальная. — Парировала Люся. — Это ерунда. У нас еще работают Витя Кукин и Вова Чикин. А еще у нас работают Орлов, Кукушкина и Чижова — на одной бригаде, и рыбья бригада есть: Врач Ершов, фельдшер Щукина и водитель Камбалин. А насчет тебя, я вот что скажу: у нас в группе девчонка училась — Дурило. Сначала ее звали Дурилка, а потом ей прозвище дали — Картонная и Картошка
Иван удивился.
— Почему Картонная?
А помнишь в фильме «Место встречи изменить нельзя»? Там главарь банды Шарапову говорит — «Дурилка картонная»!? Вот поэтому. Так что ты такой не один. А тебя как в школе звали?
Иван вспомнил ненавистное школьное прозвище, из-за которого пошел заниматься боксом и немало расквасил носов.
— Тупак, — нехотя признался он.
— А кто это?
— Иван пожал плечами, — был вождь у повстанцев-индейцев в Перу — Тупак Амару, партизаны там еще так себя называли. В общем, я зря обижался.
— Ладно, — согласилась Люся, — хрен с ними. Пошли чай пить, спать все-равно не дадут.
Иван налил себе кофе и теперь думал — выпить сразу или поспать и потом выпить?
Москвичову уже есть что доложить, информация любопытная. Вряд ли Ивану удастся докопаться до связей заведующего. А то, что Люська выводит алкашей из запоя, ничего особенного — это рутинная подработка. На всех подстанциях медики так халтурят. Но обычно в нерабочее время. А Люся — прямо на вызове зарабатывает. Докладывать о таком нарушении инструкций Ивану не хотелось. В конце концов, это дело администрации, и если ее такой порядок дел устраивает — то с какой стати он будет вмешиваться?
Он решил поспать, потом выпить кофе и поехать к маме. Нужно вспомнить, о чем еще говорила Шкребко? А говорила она много, и было что-то, но Иван никак не мог понять, насколько это важно. Нужно вспомнить, но вместо мозга сейчас в черепе расплавленный свинец. Даже глазами крутить трудно и больно.
Он проспал до четырех вечера. В квартире одна радиоточка на кухне, из которой круглые сутки вещало «русское радио» с приколами от Николая Фоменко.
«Под лежачий камень мы всегда успеем», — согласился с Николаем Иван и сварил себе еще порцию кофе, перемешав ее с остывшей утренней. Он перелистал тетрадь. Хорошо, что записал хоть и тезисно, но теперь меточки помогли восстановить все эпизоды Люсиной болтовни. Шкребко обмолвилась, что деньги копит на пластические операции. От этого заявления Иван проникся симпатией к несчастной девушке, некрасивость лица которой стала теперь какой-то незначимой. «С лица воду не пить!» — он не понимал прямого смысла этого выражения, но оно почему-то идиоматически означало, что внешняя красота большого значения не имеет. Люся болтушка. Если она и в следующие сутки будет так молотить языком, Иван не согласится сделать с ней постоянную бригаду. Остается допустить, что Шкребко, наконец, выговорится и поток ее излияний сойдет на минимум.