Они надеются. Он — нет. Александр давно готовил себя к худшему. Не неделями — годами. Последние несколько лет он ждал именно апокалипсиса, неважно, в какой форме. Парень верил, что в один прекрасный день все рухнет и он останется один. И то, что другим показалось бы паранойей, он считал здравой логикой.
Остальные не могли оставить прежнюю жизнь позади, а ему это далось сравнительно легко. У него не осталось никаких иллюзий по поводу будущего — ближайшего и далекого. Отчасти помогли прочитанные книги, живописавшие глобальную катастрофу. Этот опыт послужил ему какимникаким источником знаний о жизни «после». Данилов примерно знал, как поведут себя люди, что станет с их средой обитания, с городами и дорогами, моралью и поведением. Он догадывался, что потеряет цену человеческая жизнь, а еда и патроны, наоборот, станут на вес золота.
Конечно, это была ученость из серии «молодец среди овец». По сравнению с настоящим профи выживания Саше оставалось только курить в сторонке. Даже те, кому довелось побывать в местах не столь отдаленных, с их невиданным на воле знанием человеческой природы, дали бы ему сто очков вперед. Но рядом с таким же болееменее интеллигентным учителем, менеджером по продажам и тому подобными людьми Данилов «рулил». Ведь он, в конце концов, — какое емкое выражение! — пережил не один апокалипсис, а пятьдесят.
Естественно, не все происходило по книжкам. Но процент сбывшихся пророчеств пока оставался стабильно высоким. Одно из двух — или авторы в массовом порядке были Нострадамусами, или предсказать такое развитие событий мог любой идиот, потому что оно лежало на поверхности и не требовало даже зачатков фантазии.
«Книжному» знанию с некоторыми оговорками можно было верить. Если выбирать между шатанием вслепую без какойлибо стратегии и хоть и слабеньким, но планом, то Саша предпочитал второе. Ведь в книжках выживали именно те, у кого был план. Взять хотя бы Робинзона.
Первой частью плана должна была стать немедленная эвакуация из поселка. Минусы общежития вотвот перевесят плюсы. В конце концов… — тьфу, опять! — оно становилось просто опасным.
Это случилось на шестые сутки пребывания в лагере, когда он, проснувшись чуть позже обычного, привычно пришел к пункту распределения. На этот раз чтото подсказало ему не оставлять рюкзак в школе, а захватить с собой, хоть он и мешался бы на переполненной народом площади.
Саша почти бежал, подгоняемой однойединственной мыслью: «А вдруг там ничего не осталось?» Она занимала его настолько, что, выбежав на площадь и пристроившись в хвост огромной очереди, парень не сразу заметил одного странного обстоятельства — необычной тишины, повисшей над площадью.