– Только из уважения к вам, дон Совиньи, и только при мне. Они ещё даже не переписаны.
Шорох… Снова звон, глухой стук…
– Эй, кто там, вашему брату плохо!
Когда Хесус, не выдержав, вбежал в гостиную, там уже толпилась пятёрка монахов. Все как один крепкие, с выбритыми на головах тонзурами, в простых потёртых сутанах, перевязанных лыковыми верёвками. Они держали на руках ещё одного, который отличался лишь надетой сверху несвежей пурпурной мантилеттой. Дон Совиньи в недоумении стоял чуть в стороне и нервно мял в руке жемчужные чётки с привязанным золотым крестом. В своём чистом костюме он смотрелся среди неопрятных, пахнущих немытыми телами, монахов, неуместно, как золотой реал в дорожной пыли.
Гость в мантилетте тяжело дышал, лицо его было странного сине-зелёного цвета, руки безвольно свисали по сторонам тела. Двое братьев держали умирающего на руках, а трое разом повернулись к хозяину дома.
– Я не понимаю… – неестественным, испуганным голосом проговорил дон Совиньи. – Отец Джерардо пришёл ко мне за этим, – он протянул руку с крестом. – Мы договаривались уже давно, но подарок прислали мне только сейчас. Он попросил попить. Я налил кваса. Он сделал глоток и упал. Но квас не отравлен, клянусь. Смотрите!
Последние слова Василий Лукич почти прокричал, после чего налил себе из глиняного кувшина в медный бокал и жадно выпил.
– Вот. Это я ему и наливал.
Монахи поражённо молчали. Один из них взял в руки подарок. Некоторое время он задумчиво перебирал чётки, и братья, как заворожённые, смотрели, как мелькают и переливаются жемчужины в грязно-серых пальцах. Наконец он положил крест за пазуху. В полной тишине раздался шумный вздох.
– Отошёл… – еле слышно прошептал один из державших гостя.
– И со духом твоим, – нестройно пропели все пятеро на латыни, после чего, явно не зная, что делать, неловко, то и дело перехватывась, забрали тело, и вышли. Через минуту один из них вернулся, смущённо схватил кувшин с квасом, и стремглав выскочил за дверь.
Дон Совиньи некоторое время стоял неподвижно, прислушиваясь к происходящему снаружи. Наконец, еле заметно кивнул, схватил со стола нетронутый бокал с остатками напитка, резким движением вылил квас в окно и тщательно протёр посудину чистой ветошью.
– Алита! – крикнул он в никуда.
Через секунду в дверях появилась девушка. Хесус уже встречал её в доме – она через день приходила убраться, постирать одежду. Мальчик каждый раз смущался, встречаясь глазами с её насмешливым, многообещающим взглядом. Но сейчас Алита сама застыла в испуге, нервно комкая пальцами подол длинной коричневой юбки.