Нежелание моё вступать в баталии на море основывалось на том, что все собранные в поход корабли были перегружены войсками. Видя сие, понял я, что её величество отправила на захват земель всех бывших ветеранов реконкисты подряд, ибо даже на флагмане богато наряженный рыцарь легко мог соседствовать с одетым лишь в кожаный панцирь ландскнехтом. Видел я и многих, облачённых в броню, вероятно, доставшуюся им по наследству, а то и переходящую от отца к сыну, уже не одно поколение. Я порадовался, что противниками нашими выступают в этом походе дикие аборигены, а не жители Европы.».
Алонсо отложил перо и сделал ещё глоток. А сколько усилий пришлось приложить, чтобы убедить Изабеллу послать войско! Как он её уговаривал! Вспомнился тронный зал, и сам шкипер, протягивающий королеве левую руку.
– Вот, ваше величество. Посмотрите, какие ожоги. И это, уверяю вас, не от пламени, а от обыкновенной воды. Всё потому, что я сунул руку в ящик, где под водой была скрыта золотая пластина не меньше, чем в половину пуда весом. И ящик этот стоял безо всякой охраны прямо в хижине, куда нас поселили.
Королева ожидаемо не поверила, и пришлось всё-таки доставать длинную золотую решётку, демонстрировать. Благо, Пинсон всё равно собирался отдать её в казну – кто же ему позволит самому распоряжаться слитком такого веса?
Глупые аборигены и не подумали наказывать похитителя. На следующий день просто заменили ящик на такой же. Правда, эти сутки не работали фонари под потолком и не текла вода, но матросы привычны жить в ещё более спартанских условиях. Об этом Алонсо Изабелле, конечно, не рассказывал, просто пояснил, что дикари, судя по всему, цены золоту не знают. И, похоже, именно эта решётка послужила доводом в пользу сбора эскадры.
А дальше начался тихий ужас. Их величества, кажется, решили под предлогом приведения необразованных аборигенов под кастильскую руку отправить подальше всех ставшими лишними героев реконкисты. Пинсон неоднократно слышал хвастовство одетых в латаные-перелатанные штаны рыцарей о том, как героически они дрались с мусульманами и какие огромные земли теперь получат там, за морем.
Сам по себе проводник не имел доступа на остальные корабли эскадры, да, если честно, не очень-то и хотел, ему и того, что он увидел на флагмане вполне хватило. Если бы важность и напыщенность могли убивать, то этих кораблей было бы достаточно, чтобы захватить всю Европу. Каждый из воинственных идальго был исполнен чувства собственной значимости, любой считал первейшим своим долгом доказать окружающим, что именно он и есть наиболее родовитый, а если нет, то героический, преданный, и вообще, самый-самый. Дважды жертв спонтанных дуэлей приходилось хоронить по морскому обычаю, за бортом, после чего граф Армандо во всеуслышание объявил, что в следующей дуэли победителя не будет, и в море отправят обоих, причём, не дожидаясь результата схватки.