«И в таком порядке, следуя походной линией и подгоняемые сезонным ветром, мы, с божьей помощью, достигли того самого проклятого господом острова, к коему так и не смогли причалить с Колумбом в прошлой нашей экспедиции. На этот раз провидение было к нам ещё менее милостиво, послав навстречу этот чудовищный корабль. Это исчадье ада, гонца врага душ христианских.
Изначально он не производил впечатления грозного противника. Никто, глядя на эту недокаравеллу, не воспринял бы её за серьёзный боевой корабль. Практически полное отсутствие мачт, пара не заслуживающих внимания кулеврин, стоящих не как положено, на опер-деке, а просто торчащих на верхней палубе, уставившись стволами в небо. К тому же команды он нёс не более десятка матросов.
Эта насмешка над кораблестроением вышла из тумана ранним утром и прошла галфвиндом вдоль всего каравана, делая не меньше дюжины узлов. Никто из нас не успел даже сообразить, что здесь забыл этот призрак. А противник остановился напротив каракки, видимо, заметив адмиральский вымпел, и вдруг утренний туман пронизал ужасный, нечеловеческий голос.
От гремящих над бездной вод слов останавливалось сердце и холодели пальцы. Так не дано говорить человеку, так не может звучать вообще ни одно живое существо. Подобными мёртвыми голосами, без сомнения, орут демоны в своей бездне. Вы, дядя, можете представить охвативший нас ужас, когда мы услышали отдающее металлом рычание, хотя и звучащее по-кастильски, но с леденящим кровь ужасным, нелюдским, акцентом.
– Всем судам лечь на курс норд-норд-ост и следовать двести пятьдесят лиг до полосы пассатов, далее повернуть ост и возвращаться в Европу, – на весь океан проревел проклятый демон. – Даю час времени на смену курса, в противном случае буду вынужден всех уничтожить.»
Пинсона в очередной раз передёрнуло от воспоминаний. Что началось после этих слов на борту, описать невозможно. Рыцари чуть ли не лезли через фальшборт, чтобы вплавь добраться до наглеца и лично его проучить. Шум стоял такой, что слышно было, наверное, даже на Канарских островах. Но дикарский корабль спокойно дрейфовал на правом траверзе флагмана, не обращая никакого внимания на поведение конкистадоров. Наконец, капитан каракки «Принципе де Андалузас» не выдержал. Правый борт окутался дымом и через секунду до Алонсо донёсся слаженный залп. Пушки выстрелили не менее, чем с трёх сотен саженей, поэтому неудивительно, что только два ядра попали по чужому кораблю. Они одновременно ударили в борт чуть выше ватерлинии, но не пробили его и лишь отскочили в море с таким звуком, будто кто дёрнул язык огромного колокола.