– Илля, я рахим Алля, – губы сами собой повторяли слова молитвы, а разум искал выход.
В голове его судорожно закрутились мысли. Чёрный бубнящий корабль, непохожий ни на что, виденное ранее. Нечеловеческий голос. Это не иначе, как шайтаны, или другие слуги иблиса. А за его спиной спящий город, а в нём где-то ничего не подозревает его родная мама, единственный близкий человек. Значит, надо сказать шайтанам, что они ошибаются. Пусть уходят. Но завтра утром всё равно ложь откроется, и тогда всё может быть только хуже…
– Да, – пустил петуха Сала-Ад-Дин.
– Рахмет, сагир, – поблагодарили из темноты.
И вдруг щелчок, и свет пропал. Вокруг мгновенно воцарилась абсолютная темнота, настолько глубокая, что мальчик непроизвольно зажмурился. Когда он вновь открыл глаза, на ровной воде всё так же поблёскивали редкие огоньки, и только далёкое, еле различимое, бормотание напоминало о том, что ещё минуту назад половину неба закрывала огромная чёрная туша нечеловеческого корабля.
Ещё через пару минут Сала-Ад-Дин и сам не был уверен, не привиделся ли ему мертвенно-белый свет, ворчащий в ночи чёрный корпус, и заданный с чудным акцентом вопрос. Когда на утренней зорьке на пирс пришла смена, мальчик ни словом не обмолвился о ночном происшествии. Да он и сам уже в нём сомневался, оправдываясь слышанной где-то фразой: «Что только ни почудится одному в темноте».
Глава 17
Тактика и стратегия отношений
Базар Феса как всегда шумел, и если прислушаться, казалось, что разговор ходил по нему волнами, то усиливая звук, то ослабляя его, будто бился о стены, как вода в фонтане. Можно было закрыть глаза, и тогда казалось, что находишься среди небывалого людского моря, пропуская через себя волны шума, украшенные мелкими барашками витиеватых восточных выражений. Бывший десятник гвардии Гранадского эмирата, а ныне базарный нищий Рашид Ахтамани-бек, прикрыл глаза и заёрзал, усаживаясь на циновке поудобнее. Он любил такие моменты, когда солнце греет полуприкрытые веки, привычный за последние месяцы человеческий гомон рождает в голове не связанные с ним воспоминания. А главное, можно спокойно посидеть.
Но, видимо, не в этот раз. Не прошло и нескольких минут блаженства, как идиллию нарушил хорошо знакомый голос.
– Раис Рашид, раис Рашид, смиренно прошу разрешения обратиться.
– Селим, мы же давно не в армии, а я не твой раис. – Не открывая глаз сказал бывший десятник. – У тебя ко мне какое-то дело? Тогда говори, как есть.
– Рашид Ахтамани, я думаю, что скоро ты опять станешь моим раисом.
Нищий мгновенно распахнул глаза. Его фигура, не изменив позы, приобрела стальную твёрдость и готовность к броску. Теперь это был не нищий. Просто бывалый, опытный солдат, волею судьбы оказавшийся временно не у дел. Любой бы, глядя на мгновенно напрягшегося человека, охарактеризовал его именно так. Не стал исключением и Селим, бывший подчинённый десятника. Он улыбнулся, узнавая повадки командира, и несколько раз утвердительно кивнул.