– Точно-точно. Сейчас у дивана встретил, знаешь кого? – И тут же, на дожидаясь ответа: – Самого Боабдила. Аллахом клянусь.
– Не поминай имя всевышнего всуе, пустомеля. Тебе показалось, не иначе.
Рашид расслабился. Все месяцы вынужденного безделья Селим служил самодеятельным разносчиком новостей. Хотя, в большинстве своём это были ничем не подтверждённые слухи, из которых добрая половина оказывалась выдуманным болтунами враньём. Так что верить его словам стоило лишь если балабол говорил о чём-то возможном. Но уж никак не о Боабдиле, который сам приказал Рашиду скакать в Марокко.
Их оставалось четыре дюжины на три сотни кастильцев. И от стен бастиона уцелело не больше половины, когда командующий, шах Мухаммед XII, Боабдил, приказал ему уводить людей. Это было мудро. Королей, шахов, и так далее, не убивают. Боабдил остался жить, пусть и в заточении. Но людей Рашид сохранил. И вот сейчас появляется этот обладатель языка, подобного метле утреннего дворника, собирает все самые невероятные слухи и вываливает их прямо на голову бывшего командира, бередя этим старые раны. Дурака следовало наказать.
Рашид строго глянул на бывшего подчинённого.
– Раис Рашид, смиренно прошу разрешения обратиться, – строго по-военному выкрикнул тот.
Даже в парадную стойку встал, будто встречая паланкин самого эмира. Старый солдат не мог не ответить согласием.
– Час назад я был на площади у дивана. Зашёл к торговцу лепёшками. А на выходе увидел Боабдила в окружении солдат в неизвестной мне форме. Они выкрикивали призывы ко всем служивым, оставшимся без дела и средств, вступать в обновлённую армию Гранады. Увидели меня, привели к шаху. Он расспросил о тебе и о том, как мы вообще живём. Потом пригласил нас обоих. Даже денег дал. Он как знал, Рашид, что ты согласишься. Дал мне три мараведи для себя, и два кастильских реала, чтобы я передал их тебе.
– Когда? – хрипло спросил Рашид. Голос внезапно пропал, дыхание остановилось.
– Завтра на рассвете сбор за городом, у казарм. Ну так что, тебе деньги давать?
Бывший десятник даже забыл о двух реалах. В голове, как однообразная песня дервиша, крутилось: «Я ещё нужен моему Боабдилу. Мы ещё с ним повоюем…». Про деньги он сообразил лишь через какое-то время.
– А? Реалы? Да, конечно. Давай.
Селим споро выложил на подставленную ладонь две тяжёлые серебряные монеты и вновь замер.
– Разрешите идти?
– Идите, солдат, – Рашид довольно улыбнулся.
Первым делом он сходил в лавку к меняле-ашкеназу и выкупил её. Свою любимую. Дамасскую саблю, прошедшую с ним не один год и не один бой, ту, которая множество раз выручала его, и кому он платил тем же. А месяц назад, увы, не смог содержать. И, обливаясь в душе слезами, отнёс в лавку менялы с условием, что месяц тот не будет её продавать. И вот теперь настал час триумфа.