Когда попутчики заявились в лагерь впервые, тут занимались не больше двух сотен новобранцев. И все они попали так же – услышав глашатая в Фесе. Правда, как потом узнал Иська, три четверти соблазнившихся дюжиной реалов в год, сбежали в первые недели. На деле оказалось, что дюжину, причём не реалов, а чуть более дорогих османских алтын, платят только тем, кто сдал боевые и спортивные нормативы, а таких был лишь один из дюжины. Остальных хоть и одели в бесплатную пятнистую форму, кормили трижды в день, но платили только пять османских акче в месяц, чего хватало на пару чашек кофе и кальян в лавке раз в неделю. Зато гоняли так, что тренировки у дона Совиньи показались бы лёгкой прогулкой. Потому много новобранцев сразу же отсеялось. Одного такого он и сам увидел на второй день пребывания. Сразу после утреннего построения какой-то осман уселся, поджав ноги, на выделенную ему койку и, покачиваясь взад-вперёд, как неваляшка, затянул:
– Рота отбой… Рота подъём… Зачем Дамиру нужен такой спать? Дамир идёт домой.
И тут же бросился за ворота, которые здесь назывались контрольно-пропускным пунктом, или сокращённо КПП.
В первый же день мальчика очень удивило, что все инструкторы в лагере говорили по-русски, правда, с непривычным акцентом, и не всегда понятным построением фраз. Но это казалось странным только первые три дня. Через неделю он и сам за собой начал замечать, что произносит не «ежели», а «если», не «сидоша», а «сидя», и ещё много непривычных ранее мелочей. Как раз тогда Свиньин хитро подмигнул другу и спросил:
– Ну что, не считаешь теперь, что зря русский учил?
– Лучше бы ты их поучил, – пробурчал усталый юноша. – Все, как есть, неверно балакают. И откуда только такие выискались?
Он теперь постоянно чувствовал себя усталым. С первого дня. И думал, что, если бы не месяцы занятий с Василием Лукичом, не выдержал бы здешнего режима. Сбежал, как те слабосильные три четверти новичков. Ведь даже передвижения по территории лагеря приходилось совершать или в строю, или бегом, и никак иначе. Каждое утро начиналось с длительной, на полчаса пробежки, затем силовые тренировки, фехтование, ручной и огненный бой.
Огненный бой вообще стал для Совенко откровением. До этого он видел пищали, и даже как-то стрелял из пистолей у Свиньина. Но это оказались громоздкие, медленные, неточные и неудобные устройства. Да и сам друг сказал, что полагаться на них не стоит. Гораздо более надёжными окажутся верная шпага и кинжал. А здесь всё было наоборот. При тактике основной упор делался на применение, как называли инструкторы, «огнестрельного оружия».