— Ага, суворовец Разин… изучаем химический состав дыма. Марш в роту, и чтобы я тебя больше здесь не видел… А вечерком погутарим в канцелярии о вредных привычках.
«Погутарим, так погутарим…»
Набычившись, Разин спустился в роту. В голову ничего не лезло. Теперь не видать и следующего воскресенья. Серого надо знать!
На самоподготовке, усердно мусоля строчки, он писал письмо Маше. Сидящий рядом Сухомлинов иронически заглядывал через плечо приятеля, стараясь понять его подавленное состояние. Время от времени Глеб утыкался в учебник истории… Но мысли до предмета не доходили. Они, как и у Разина, зациклились на далекой Маше.
С тех пор как она открылась в своем чувстве Глебу, между ними возникли странные отношения — отношения тайны. И, конечно, Маша сразу же узнала, что Сухомлинова наказали. Через брата она передала, что «этого не хотела и потому сожалеет…».
После случившегося Глеб видел сестренку Вербицкого всего один раз — она приходила к брату на КП. Свидания как такового с Глебом не состоялось, ведь приходила она все-таки к брату, да и влюбленный Димка крутился рядом, тоскливо по-собачьи заглядывая Маше в глаза. Разин, как и прежде, ходил к Вербицким и верил, что у них с Машей большая любовь. Может быть, он о чем-то и догадывался, но по крайней мере делал вид, что ничего тут обидного не произошло: ему даже нравилось, что он сумел втянуть Глеба в их компанию.
Можно было бы считать телефонный разговор с Машей простым трепом, если бы Глеб однажды не получил от нее письмо. Адрес на конверте писала другая девчонка, что сразу было видно, если сравнить конверт с запиской, которую она туда вложила. Там было всего несколько слов: «Не верю в свою судьбу, Глеб, а так хочется быть вместе».
Глеб бережно спрятал записку в документы; оставлять такое в тетрадях или книгах было боязно… а изорвать записку он не мог. Духа не хватало!
Димка никак не мог понять, кто же прислал письмо. Любопытство съедало его. Глеб же лишь усмехался:
— Так, одна дурочка.
Глеб больше не звонил Маше, а та не писала ему писем.
…Самоподготовка подходила к концу. Димка наконец-то закончил свое письмо Маше и доверчиво подсунул его Сухомлинову.
— Прочти, может быть, есть ошибки.
Димка страшно боялся грамматических ошибок, так как не всегда был в ладах с русским, — а тут ведь такое письмо! — и к тому же он хотел похвастаться Глебу своим романом.
Отодвинув учебник истории, Глеб загадочно улыбнулся и посмотрел на Димку.
— Слушай, чужих писем не читаю.
— Ну, Глеб, прошу…
Вошел майор Серов. Димка поспешно и рывком спрятал письмо, искоса поглядывая на взводного.