Глеб Сухомлинов хорошо был вписан в эту жесткую систему, и все же она утомляла его и даже порой раздражала, вызывая, как и у многих ребят, желание уйти из училища. И многие бы ушли, забыв о своем офицерском призвании. Но сдерживало, пожалуй, именно то распространенное мнение, что училище дает хорошую общеобразовательную подготовку…
По натуре Глеб не школяр. И тяготел он больше к ребятам мыслящим, для которых учеба, нацеленная на отметку, престижа не прибавляла. Но в отличие от них («боевой парень Глеб в прятки не играет») имел он некоторую приспособляемость, она-то и помогала ему, по крайней мере, не лезть на рожон и особо не конфликтовать с преподавателями и командирами.
Не то, чтоб он умел чувствовать золотую середину — этого, пожалуй, ему еще не хватало, — просто в отличие от шебутных ребят он лучше понимал себя и, возможно, жизнь, в которую входил — даже увлечение акробатикой было для него жаждой познания чего-то необычного в этом интересном мире. И когда майор Шестопал по пятницам стал проводить в комнате отдыха беседы об армиях иностранных государств, Сухомлинов первым из суворовцев оказался его союзником.
— А ты, браток, головастый, — однажды добродушно сказал командир роты, особо теплым отношением к вице-сержанту не отличавшийся.
Глеб рассказывал о стратегии и тактике американской армии, и Шестопалу понравилась эрудиция суворовца. Тогда, сообразив, что теряться нельзя, Сухомлинов предложил сделать более подробное сообщение об американской армии.
Ротный почесал затылок и, не раздумывая, дал ему увольнение в библиотеку Дома офицеров.
— Только смотри, Сухомлинов, отнесись честно! — и погрозил пальцем.
Сказалась застарелая офицерская болезнь: если суворовец в городе, то не доверяй ему, потому как непременно его обуревают какие-то низменные страсти. Но Глеб был не из таких. В Доме офицеров, поболтав немного для знакомства с молоденькой библиотекаршей, он не без ее помощи приступил к сбору материала. Газеты, журналы, нужные книжки — все было здесь, под рукой. Тем более суворовец девушке понравился, и она старалась изо всех сил ему помочь.
Глеб всегда и легко угадывал, когда нравился. И вице-сержант вел себя с игривым достоинством.
— Спасибо, Марина. Если загляну, не прогонишь?
Девушка смутилась, вскинула на ладного суворовца короткий взгляд.
— Конечно, Глеб!
И это простое, незамысловатое «конечно, Глеб» страшно обрадовало Сухомлинова: как-никак, а с этой девчонкой необходимо завязать деловые отношения.
Возвращаясь в училище, Глеб уже подумывал о том, как он спланирует свое выступление. Он представлял себе, как хитроватый Шестопал, по прозвищу Шпала, скосив на него глаза, с удовольствием будет вытягивать трубочкой губы.