Юферов смутился, оторопело посмотрел на генерала.
— Черт возьми, всякое бывало…
— Так, видимо, с этого и надо начинать. Вот кто-то мне рассказал или я сам прочитал, не помню, но факт остается фактом: приехали немецкие ребята из города-побратима и пошли прогуляться, а местные подростки их избили… Не с нашей улицы, чужаки! Между прочим, мало-мальски разбирающийся в этологии — в поведении животных, — может этой сворой управлять за раз плюнуть: они не делают ничего такого, что не было бы описано у Лоренца и других натуралистов, наблюдавших за муравейниками, за роями пчел… Обыкновенный закон территории. Иерархия. Общая реакция на чужого. И ведь доходит до самопожертвования: сдохну, но нога рыжего муравья в мой муравейник не ступит.
— Нам от этого не легче, — жестко сказал Юферов. — Ваши слова, товарищ генерал, как бы оправдание безнравственным поступкам суворовцев.
— Не совсем. Просто хочу понять смысл их действий. Одни бьют — другие отвечают. Так что отчислять никого из суворовцев не будем. Лучше покумекаем, полковник Юферов, как быть дальше.
Роту облетело черное известие: в кабинете начальника училища — педсовет. Педагогический совет роте не обещал ничего хорошего, и потому суворовцы притихли. Все уже знали генерала Репина и ожидали, что он долго и внушительно в строгой генеральской форме будет ходить по кабинету и нудно говорить о том, что «суворовское училище родилось в пламени Отечественной войны» и что «оно единственное способно воспитать настоящего офицера, в которого верит правительство и народ…» После зажигательного вступления генерал обычно говорил о том, что суворовцы плохо отвечают на заботу правительства, и, возбуждаясь и багровея, начнет громить всех направо и налево из самой крупной артиллерии…
На педсовет были вызваны все вице-сержанты и зачинщики драки. Ими почему-то оказались Тарас Парамонов, Пашка Скобелев и Димка Разин — как видно, майор Серов свое слово сдержал.
Генерал был особенно строг. Суворовцев сразу взяли в клещи, и если кто-то пытался оправдаться, генерал тут же возмущенно перебивал его, не давая выговорить ни слова.
— Мы вас вызвали не оправдываться, а выслушать ваше честное признание!
Давление шло по всему фронту. Ребята скисли, чувствуя, куда клонит генерал — к отчислению. Чем дальше в лес, тем больше было дров. Тому же Скобелеву припомнили химию, и хотя Мария Николаевна поставила ему за контрольную четверку, это в расчет не принималось.
— Какой настоящий суворовец залезет в танк спать? — вспыхнул генерал. — Танк — это же святая святых… Боевая машина! А кое-кто из суворовцев устроил в нем салон, спальню…