Во взводе было веселое настроение.
Обсуждали, кто такая Казанова. Выяснилось, не «она», а «он». И песня «Наутилуса Помпилиуса» о похождениях авантюриста XVIII века была для ребят загадкой.
Преподаватель истории Лукин, неизменный Лука-мудрец, с хитрой миной поведал о Казанове: был в тюрьме и бежал, исколесил Европу — аббатом и солдатом, антрепренером и дипломатом, шпионом и алхимиком… Ловкий пройдоха, проложил дорогу ко дворам европейских монархов, сделав смыслом жизни наслаждение…
Суворовцы, раскрыв рты, слушали и балдели.
— Вот это вкусил! И без всякого блата! — с горящими глазами выпалил Пашка Скобелев.
— Так он же авантюрист! — сказал наивно Тарас Парамонов.
Класс грохнул от смеха. Лука подождал, пока утихомирятся.
— Ну что же, мышлением вы обладаете, — сказал он спокойно, и закрыл классный журнал, что означало — урок закончен.
Дежурный по классу подал команду, и все встали. Вошел командир роты Шестопал и веско приказал:
— Муравьев, постройте взвод в коридоре.
Суворовцы, недоумевая, строились. Подравнялись, прозвучала команда «Смирно», и только тут суворовцы заметили майора Лошкарева. Вадим Вацлавович стоял немного в сторонке с некоторым ожиданием и улыбался большими, добрыми глазами.
— Пока вашим командиром взвода будет майор Лошкарев.
Все поняли, что наконец-то Серый проиграл.
Майор Лошкарев — афганец. Внешность у него самая обыкновенная, даже ординарная: худощав, с короткими рыжеватыми волосами, разве усы-щеточки еще как-то выделяли его. Да и в глазах никакого задора — так, серые, кошачьи, с зеленоватым оттенком, не говорящие о сильном темпераменте. Он не злился, не горячился и не вспыхивал, как другие, даже речь его была как-то заторможена и вяла; возможно, результат контузии, а может, просто черта характера.
Должно быть, своим спокойствием он и понравился взводу. Что же, человек обстрелянный — знает что к чему. Недаром Димка Разин вот уже второй день возле него вьется.
— Разин, чего ты меня как девушка обхаживаешь? Если что надо, так скажи прямо.
Димка даже смутился, но быстро овладел собой.
— Товарищ майор, а вот непосредственно в боях вы были?
Кто-то из ребят объяснил:
— Разин у нас здесь «афганец», товарищ майор.
Майор Лошкарев вяло взглянул на настырного суворовца.
— В боях? Кто же в Афгане не бывал в боях.
— Расскажите, товарищ майор. Хоть один эпизод из вашей жизни.
Лошкарев, словно раздумывая, посмотрел на часы, затем на Димку своими серыми, неприметными глазами и грустновато сказал:
— Ну что ж, про душманов, так про душманов. Значит, была операция, совместная — наших и афганских войск. Душманы сбили вертолет. Летчикам удалось его посадить в предгорье, на неконтролируемой нами территории. Получили приказ: срочно выйти на поиск. Вот мы и вышли — трое офицеров и двадцать два солдата. Вертолет нашли, но бешеный огонь пулеметов заставил залечь. Душманы боеприпасов не жалели — они дома, а вот мы попусту не тратили, били только наверняка. Вскоре стало ясно, что силы-то наши неравны, да уже и потеряли кое-кого… Да… Душманы, они такие — в горах, как кошки, заберутся черт знает куда и давай поливать пулеметными очередями. Может быть, я там и душу оставил бы. Повезло. Был солдат, Андрюха, непослушный такой, вечно что-нибудь придумает. По возвращении хотел даже его наказать. А тут случай… В жизни всегда случай что-нибудь да значит. Не успел я сообразить, как Андрюха накрыл меня своим телом. Пули его так и прошили, намертво… А я, как видишь, — остался. «Духов» мы выбили, но пуля все же меня настигла… правда, отлежался в госпитале и снова на ноги.