— Что, разбираешься в камерной музыке?
— Дурак. В казарме надоело. Воздуха свежего хлебнуть.
Впрочем, Димка понял, что он действительно дурак.
И стало Димке тоскливо, тоскливо… До того тоскливо, что он подумал: это совсем не к добру. Словно черная кошка дорогу перебежала. И точно. Старший вице-сержант Муравьев с усмешкой спросил его:
— Ну, как живот, прошел?
— Таблетки Бабанского спасли. А то хоть умирай.
— Ну вот. Завтра заступишь в наряд.
— Как, а камерный оркестр? Я так старался… Потом это же эстетическое развитие, без которого…
— Без которого пока, Разин, можно обойтись, — серьезно сказал замкомвзвода.
— Так не моя же очередь? Тиграняна…
— К нему родители приехали. Так что ничего не знаю, — иди, разбирайся. Приказал майор Лошкарев.
Димка аж прикусил губу. Так обидно стало. Надо же, везет как утопленнику.
Вдруг класс зашумел. Кто-то из ребят увидел в окно майора Серова. Он вышел из ротного подъезда с маленьким фибровым чемоданчиком: не иначе как захватил свои «шмотки».
Кто-то крикнул: «Смывается!», кто-то рванул створки, распахнув окно. Серый быстрым шагом уходил в направлении КП. Пронзительный, вразнобой, свист подхлестнул его в спину. Не оглядываясь, он только ускорил шаг. Толпа суворовцев бесновалась — это было такое бесшабашное удовольствие, которое выворачивало душу.
И только когда Серый скрылся в воротах, ребята как-то обмякли.
Лошкарев стоял в дверях. Суровое лицо взводного охолаживало.
— Суворовцы, как вам не стыдно?
— Все, товарищ майор. Поставили точку.
Дай суворовцу точку опоры, и он тут же уснет. Действительно, стоило Димке Разину на что-нибудь облокотиться, хоть на тумбочку, как сразу затуманивались глаза. Бороться со сном настолько было трудно, что Димка не знал, что и придумать… Только бы не засек дневального ротный. Майор Шестопал на это мастак. Подкрадется, когда глаза засоловели и мозг помутнел, да и гаркнет:
— Дневальный, ты где стоишь?
— На тумбочке, товарищ майор!
— Так на тумбочке или рядом?
Пока до дневального дойдет смысл слов ротного, пройдет какое-то время, но сон как рукой сняло, Шестопал и доволен.
— Что, выспался?
— Никак нет, товарищ майор, задумался.
— Одна задумалась… да и родила.
Но Шестопала в роте не было, можно и прикорнуть, тем более что взвод с утра пошел на лыжную эстафету — от трех до пяти километров. Дни были не то чтобы морозные, но снежку подвалило. А сегодня с утра подморозило, и день был чистый, без единого облачка. Кто-то постарался для суворовцев.
Оценив обстановку, Димка вырвал из тетрадки лист, черканул: «Я отземлился, полетел за книгой «Как закалялась сталь». Димка Разин». И спокойно пошел в класс за книгой. Когда он вернулся, то оторопел: на его листке была размашистая надпись ротного: «Когда прилетишь и приземлишься, зайди в канцелярию, я тебе покажу, как закалялась сталь. Майор Шестопал».