Рублев пожевал губами: вопрос с точки зрения суворовцев был явно провокационный.
— Для офицера одинаково необходим и характер, и знания. Он не был настойчив. Готовился спустя рукава. Хотя экзамены и лотерея.
Но Вербицкий не унимался.
— Товарищ майор, а наши знания соответствуют требованиям академии?
— Наши знания… — засмеялся искренне Рублев. — Это я вам скажу в старшем классе. Конечно, я понимаю некоторую подозрительность суворовцев в отношении майора Рублева. За эти дни я многое передумал… Конечно, по-честному, как человек майор Серов был во многом не прав, хотя и… обладал какими-то хорошими качествами. Видимо, и я в чем-то заблуждался.
— Хитрит наш Рубль, — как бы невзначай сказал Макар Лоза, чем удивил ребят.
Грузный, сильный и добродушный пацан редко когда высказывал свое мнение, к тому же о преподавателях. А тут проснулось в нем чувство справедливости, что ли… Ребята оценили смелость Макара, а Мишка Горлов даже постарался его мысль развить:
— А что ему делать? Ушел собутыльник — и жизнь иная: прибиваться к другому берегу.
Но тут подали автобусы, которые должны повезти ребят на концерт, организованный Бабанским, и интерес к Рублеву, казалось, иссяк. Правда, в автобусе эта тема время от времени возникала, но тут же гасла, не находя подходящего топлива. Может быть, уже и поднадоела. В концертном зале Рубль тем более уже никого не волновал. А тут еще новые события заслонили его.
В антракте Тарас Парамонов поссорился с Пашкой Скобелевым. Произошло это неожиданно и глупо. В буфете, увидев у Пашки бутерброды с колбасой, Тарасик, у которого не оказалось денег, громогласно заявил:
— О, объедимся!
Но Пашка не среагировал. Не думая о последствиях, Тарасик саркастически бросил:
— Жмот.
— Что ты сказал? — вспылил Пашка, нагловато напирая на Тараса. — Повтори, что ты сказал, падла!
Видимо, Пашкины слова тоже оскорбили Тарасика, так как он не считал, что в его слове был криминал.
— Жмот, — спокойно молвил он.
Пашка обозлился и ударил Тарасика. У того выступили слезы, и он едва сдержался, чтобы не заплакать. Подскочили ребята и быстро разняли пацанов. Иначе в концертном зале драки не миновать. Настроение на второе отделение было испорчено. Моцарт уже не воспринимался.
Большинство было на стороне Тараса, ничего зазорного в словах Парамона никто не увидел, тем более, задиристость Пашки давно надоела, и многие уже искали случая его проучить. Как-никак, а борьба с Серым сплотила взвод, и драчливая выходка Пашки была как бы нарушением неписаного закона: своих не трогать. Скобелев этот закон нарушил.