Пока существует суворовское племя, существуют и различные способы выяснения отношений. Если взвод или рота не дружны, то силой обладает какая-то группировка. Она и вершит суд. Чаще всего вызывая на расправу в укромное место или действуя ночью, когда все спят. Провинившегося бьют через одеяло, «втемную». Но групповщину суворовцы не любят и, как правило, возникает противоборствующая сила, способная постоять за себя. Хочешь не хочешь — рождается компромисс.
Может быть, на компромиссе и возникли «рыцарские» поединки, когда, забившись на чердак или в пустые классы, обидчики становились друг против друга и под общее гиканье пацанов силой искали справедливость, но — до первой крови. После чего «здоровый лоб» вроде Макара Лозы разводил «петухов». В «рыцарском поединке» считалось, что обиженный должен быть яростным, как коршун, нападающий на свою добычу, иначе можно окончательно подорвать свое положение среди сверстников и оказаться в числе презираемых «плебеев», к которым всякий относится свысока. И хотя в роте и взводе не было такой уж сильной дискриминации, суворовца, не способного постоять за себя, кадетское общество не уважало.
Но с годами пацаны сживались, дружеские и эмоциональные связи крепли, менялись и способы выяснения отношений. Тогда, возможно, и появился третейский суд, суд коллектива. Обычно он избирался из самых авторитетных кадетов, и его решения обжалованию не подлежали. Неподчинение этому суду грозило общим бойкотом. Бойкот порой доходил до того, что обидчик, против которого уже шел весь взвод и вся рота, был вынужден уйти из училища… Не помогали ни полковничьи, ни генеральские погоны пап.
…Приговор кадетского суда для Пашки Скобелева был неожиданным и, возможно, оскорбительным. Суд, куда входили и Карсавин, и Сашка Вербицкий, но никогда не входили сержанты, вынес решение, которое на суворовском языке гласило: «Бить обидчика в морду».
Пашка Скобелев понимал, что это для него значило, но принял испытание мужественно, с иронической улыбкой. Окруженный толпой возбужденных суворовцев он стоял в позе великомученика, готового ради справедливости даже на такое.
— Ну что, Тарасик, не мучай душу, — сказал он, расставив ноги и выпятив грудь вперед.
Тарасик, впрочем, и не собирался мучить его душу. Он сделал несколько шагов вперед, подумал что-то и вдруг резким движением корпуса сильно ударил Пашку. Тот аж покачнулся, почувствовав, как «искры посыпались из глаз». Чего-чего, но такого удара он от Тарасика не ожидал — недаром Парамон-младший в последнее время хвастался силой, поминутно щупая «бицы», которые накачал на спортплощадке.