– Ну-ка, идите сюда, – поманил он ребят к себе.
Щукин не спеша выбрался из воды.
– Я же предупреждал, – прошептал Серега. – Куда ты мчался?
Страх только начал отпускать Ваську, зубы выбивали предательскую дробь.
– Так… – медленно, с видимым удовольствием протянул вожатый. – И что мы там делали?
Ребята одновременно опустили головы.
– Вы в курсе, что без вожатых к реке подходить нельзя? – не унимался Платон.
– Чего ты там делал? – толкнул друга Щукин.
– Вы не между собой разговаривайте, вы со мной разговаривайте! – Платон злился. – Вы знаете, что вожатый за вас отвечает? Что, если вы, дураки, утонете, его за вас в тюрьму посадят? Чего молчите?
И тут Васька сделал самое глупое, что только мог. Он поднял на Платона глаза и писклявым голосом сказал:
– Мы больше не будем.
Платон переменился в лице, еще чуть-чуть – и из глаз у него посыпались бы искры. Он взмахнул рукой, но вовремя удержался, чтобы не залепить Глебову хорошую затрещину. Он только опустил руку на плечо Васьки, крепко сжал и, подталкивая вперед, зашагал к лагерю. Ленка подбежала к Щукину.
– Ну, чего?
– Ничего, – отмахнулся от нее Серега. – Могла бы и предупредить, – бросил он через плечо, догоняя вожатого.
– Я не успела, – заторопилась Лена. – Он сзади подошел. Я не заметила…
Слушать ее Щукин не стал. Он дошел до Платона и пристроился сзади.
– Все, Глебов, можешь прощаться с лагерем, отправят тебя домой, – медленно, чеканя каждое слово, выговаривал вожатый. – Раз по-хорошему не понимаешь, будем разговаривать с тобой по-плохому. Давно ты мне не нравился, давно. Ты один поставил на уши весь лагерь. Без тебя все будут только отдыхать. Слава богу, что хоть статуи этой не стало – ты бы таскал ее без остановки. И откуда силы в таком сопляке?
Василий молча кивал, рассеянно глядя себе под ноги. Но уже подходя к административному корпусу, он легко вырвался из-под тяжелой руки Платона, отскочил в сторону и закричал:
– Как можно всего этого не видеть? Она же здесь! Она ходит! И ребята исчезают! Вы должны об этом знать! – Глебов вглядывался в глаза вожатого, но ничего, кроме презрения, в них не находил. Сжав кулаки, он качнулся вперед. – А! Так вы с ней заодно!
Платон подхватил падающего на него Ваську.
– Не надо! – взвизгнула Лена, испугавшись, что вожатый сделает Глебову больно. – Он правду говорит!
– Ты-то куда лезешь? – грубо отпихнул ее Щукин. – Сиди уж, ты свое дело сделала. – Он подошел к вожатому. – Платон, так все и есть. Ходит здесь типа статуя. Коснется человека, и нет его. Даже воспоминаний не остается. И всех туда, на берег, в заброшенный лагерь собирает. Тусовка у них там. Вот.