— С кем он разговаривает? — тихо спросил Джон. — Кто у нас трехсотый?
— Лейтенант Беломестнов, — шепотом ответил замполит Болотов.
Баталов и Петушков побледнели и переглянулись. Только теперь ощутили они, что прошло оцепенение, сковывавшее их перед ожиданием беды, что миновала эта беда — и они снова на земле, родной и твердой. А их друг терпел бедствие. Оба растерянно посмотрели на замполита, потом на Клепикова, державшего перед собою микрофон.
— Андрюша, — с болью пошевелил губами Аркадий, и в памяти встало лицо друга. Он представил, какое оно напряженное сейчас, все в капельках мелкого пота, со сведенной строчкой бровей над немигающими глазами.
— Трехсотый! — выкрикнул в это мгновение Клепиков. — Приказываю покинуть машину. Немедленно катапультируйтесь, трехсотый!
В зале командного пункта все замерли на своих рабочих местах. Какие-нибудь тридцать — сорок секунд ожидания превращались в вечность. За большими окнами КП небо все падало и падало на землю.
Появившиеся было просветы наглухо затянулись.
— Я — трехсотый, — возник в динамике неровный голос Беломестнова. — Катапультироваться не могу, иду над городом.
Клепиков побледнел и вдруг протянул микрофон Баталову:
— Он с ума сошел. Аркаша, может, ты его убедишь?
Это было нарушением, всех армейских норм и уставов, но Баталов и не думал удивляться. Металл микрофона жег холодом ему руку.
— Андрюшка! — крикнул Баталов. — Ты меня узнал? Покидай машину!
— Аркашка, не могу… ты бы тоже на моем месте не смог, подо мною дома, целые кварталы, трамваи на улицах… иду на «Топаз», попробую сесть.
Клепиков забрал микрофон и быстро выкрикнул:
— Садись на «Топаз», там длиннее полоса.
Оперативный дежурный уже совал ему телефонную трубку:
— На проводе командующий.
— Товарищ первый, — быстро заговорил Клепиков, — прошу обеспечить вынужденную посадку трехсотого на «Топаз». Нужна санитарка и пожарная.
— Вас понял, — откликнулся генерал Баталов, и все смолкло.
Аркадий напряженно смотрел на затуманенный аэродром, и мысли в смятении боролись в его сознании. «Зачем я о нем так беспощадно судил сегодня утром? Он, конечно, виноват, что так отнесся к отцу, но отец у меня сильный, а Андрюшка еще не закаленный духом парень, и что-то ранило его в самое уязвимое место».
Уже иссякли те самые мгновения, в которые должна была совершиться посадка самолета, загоревшегося в воздухе, но на КП все еще было тихо, и оцепеневшие люди отводили друг от друга взгляды. Клепиков чистым, старательно разглаженным платком вытирал бледное лицо, на котором не было ни единой капельки пота. Телефонист настойчиво покрикивал в трубку: