Отец еще издали заметил сына и стал как-то беспокойно оглядываться. «Неужели решил меня представить генералитету, да еще на глазах у ребят?» — встревоженно подумал Аркадий, всегда чувствовавший себя неловко в подобных случаях. Но, видимо, угадав его состояние, Антон Федосеевич этого делать не стал, а только издали улыбнулся ему доброй, сердечной улыбкой, на какую лишь отец был способен. «Спасибо тебе», — подумал облегченно Аркадий. Но генерал-полковника авиации все же что-то волновало, и если он не поманил жестом к себе сына, то все же, склонившись к самому уху седенького немца, что-то ему быстро сказал, потому что немец в замешательстве выхватил из кармана такой же старомодный, как и его классическая «тройка», монокль, но быстро спрятал назад, поняв, что рассматривать молодого Баталова было бы попросту бестактно. Однако, повернув голову в сторону Аркадия, он скользнул по нему стремительно-цепким взглядом. Аркадий снова заволновался, но немец отвернулся, и он успокоился.
Потом начался прием. Один из штатских, оказавшийся секретарем Центрального Комитета СЕПГ, произнес короткую речь, поздравил всех с успешным завершением сложных маневров. Зазвенели бокалы, когда был провозглашен тост за братство по оружию. А вскоре, как это и бывает на многих приемах, настала минута, когда хозяин, худощавый седеющий генерал армии ГДР, весело объявил:
— А теперь официальная часть закончена. Начинаем работу в секциях.
И это означало, что можно уже покидать свое место за столом, подходить к тем, кто тебя в особенности интересует, с кем прежде всего хочется поговорить. К Аркадию приблизился краснолицый, добродушно улыбающийся майор-танкист и, путая русские слова с немецкими, спросил:
— Вы есть лейтенант Баталоф? Я?
— Я, я, — закивал Баталов. — Вас волен зи?
— А во ист лейтенант Фетушков?
— Петушков, — поправил Аркадий.
— Я извиняйся, — весело загремел майор, — зо, зо… именно так, Пе-туш-ков.
Аркадий указал на Джона, который в эту минуту старательно опустошал тарелку со шницелем. Одним ухом он уже успел прислушаться к их разговору и с готовностью откликнулся:
— Вас ист дас?
— Иди сюда, — позвал его Аркадий.
Когда тот приблизился, немец обнял обоих за плечи и, улыбаясь, признался:
— Я есть командир тот самый батальон, который вы обнаружили на учениях в лес… зи клейн, клейн попортили нам игру. Не пора ли нам выпить за общий успех? Цумволь, наши советские друзья!
Было легко и радостно. Аркадий про себя жалел: ах как плохо, что лежит в госпитале Андрей Беломестнов и нет его здесь! Они бы всё восстановили в своих отношениях. Аркадий по молодости еще не знал, что очень легко бывает поссориться, наговорив при этом друг другу оскорбительные слова, и гораздо труднее впоследствии помириться и навсегда эти слова вычеркнуть из памяти. Так устроена человеческая натура.