— Лена, как же это? — нежно проговорил Аркадий. — Вот и переступили мы черту.
— А ты жалеешь? — прервала она сердито.
— Я? — рассмеялся Аркадий и на мгновение замолчал, испугавшись, что смех этот вырвался слишком громко. — Неужели ты ничего не заметила даже после нашей самой первой встречи?
— Ничего, кроме твоих сияющих мальчишеских глаз… А ты?
— Откуда же? Ты такая непроницаемая.
— И в тот день, когда я нашла тебя перед ерским собранием, на котором тебя собирались осуждать за аварию? Ты и тогда ничего не заметил?
— Заметил, Леночка… только тогда я немножко понял.
— Что же ты понял? Говори.
— Что тебе далеко не безразлично было, трус я или нет.
— Спасибо хоть за это.
Они долго стояли обнявшись. Наконец Елена сказала:
— Любовь часто бывает слишком слепая.
— А может быть, слишком зрячая, — неуверенно возразил Аркадий.
— Это когда она основана на рассудке, — строго поправила Елена.
— Любовь? — покачал головою Аркадий. — разве она может быть основана на рассудке? Любовь — это неуправляемый огонь. В нем и сгореть не страшно.
Елена отрицательно покачала головой.
— Нет, так нельзя, — задумчиво прошептала. — Я тоже отчаянно тебя люблю. Но знаешь, о чем я думаю? Если мы строим светлое общество, — значит, и отношения в нем между людьми должны быть светлыми. И на чем же, как не на правде, должны они быть основаны. На правде и на честности, но отнюдь не на лжи. И если человек не может больше любить другого человека, он должен прямо об этом сказать, чтобы не исковеркать жизнь себе и ему.
— Тебе с ним трудно? — спросил Аркадий, 'на долго молчала, лишь тяжелое ее ды-е да размеренный стук будильника, стояв-, по-видимому, на кухне, слышал он.
— Да, трудно. Я его не люблю. Только ты не спрашивай почему… Может быть, когда-нибудь потом я и объясню тебе это, но только не сейчас. И вот отчего. Если у двоих не ладится жизнь, то нельзя об этом расспрашивать одного. Один никогда не будет полностью прав.
— Почему? — наивно спросил Аркадий.
— Я скажу тебе почему, — остановила его женщина. — Ведь каждый видит окружающий его мир и отношения в этом мире своими глазами и не смотрит на это глазами того, кого разлюбил и только терпит.
— А меня ты всегда будешь любить?
— Ой, Аркашка! — воскликнула она приглушенно. — Я бы уехала с тобою на любой конец света.
— Что же тогда нам мешает завтра честно и прямо заявить всему миру о нашей любви?
Она еще крепче прижалась к нему. На своей шее Аркадий ощутил ее горячие ладони.
— Чудной, думаешь, это так просто? Люди будущего должны быть чистыми. А нам сейчас надо перешагнуть через многие обстоятельства.