— Кате позвони.
— Уже звоню.
Я бросил взгляд на Брика. Он, оказывается, не просто подпирал щеку кулаком, он прижал телефон к уху. Миг спустя его лицо озарилось улыбкой:
— Привет, ангел. Скучаешь? Да, все хорошо. Завтра расскажу, наверное. Сегодня придется заночевать у Димы. Ну, так, решили выпить в честь встречи…
В честь встречи?.. Всю дорогу, все две минуты я крутил эту фразу в голове так и эдак, но на нее наслаивались все новые, и она теряла смысл. Остановившись во дворе, я прикурил сигарету, ожидая, пока Брик окончит разговор.
— Не понимаю, — уже хмурясь, говорил он, — почему тебе не послать их куда подальше? Ты копила эти выходные, у тебя есть полное право… Ого, даже так? Знаешь, что я тебе скажу… Увольняйся сама. Да, вот так. Не беспокойся, я смогу нас обеспечить. Тебя это не должно волновать вообще. Хорошо, мы это обсудим, когда я приеду, но пообещай мне, что завтра ты никуда не пойдешь. Обещаешь? Договорились.
Когда он закончил разговор и убрал телефон в карман, я спросил:
— Она что, в курсе?
Брик одарил меня удивленным взглядом:
— В курсе ли женщина, когда у ее мужа меняется личность? Разумеется, да.
— И что? Как она это восприняла?
— Не заметно?
— Заметно. Но я не понимаю…
— Дай сигарету.
Когда-то давно я дал сам себе торжественный обет: никогда не произносить фразу: «Ты же не куришь!» Я столько раз слышал ее, когда начинал курить, что меня от нее трясло. Интересно, что надеется услышать в ответ человек, ее произносящий? Что-нибудь вроде: «А, точно, совсем забыл! Спасибо, что напомнил», — что ли? Моя личная религия основывается на том, что когда человеку нужна сигарета, — человеку нужна сигарета. А не тупые вопросы.
Вопреки ожиданиям, от первой затяжки Брик не закашлялся.
— Чего ты не понимаешь, Дима? — тихо спросил он, выпуская дым в приоткрытое окно. — В те годы я не только паразитировал. Я пытался дать Борису то, чего он хотел больше всего. Он, будучи глупым и некрасивым подростком, отчаянно мечтал о двух вещах: интимной близости с девушкой и о любви. Почему-то в его сознании эти векторы никак не пересекались. Знакомо, да?
Я отвернулся от насмешливого взгляда и не ответил. Брик продолжал:
— С близостью, думаю, тебе все понятно, а насчет любви… Ну, я постарался сделать так, чтобы Катя его любила.
— То есть, изменил ее сознание?
— Это было легче, чем кажется. Я просто закрепил кое-какие переменные, и все. Ее чувства — настоящие, просто ослаблено восприятие новых впечатлений. Иными словами, из ветреной красотки, которая к нынешнему возрасту скатилась бы в какую-нибудь неприятную клоаку, я сделал… Ну, как это называется? «Однолюбку»? Нелепое слово, но ты меня понимаешь.