Я киваю.
– Понятно. Шарль так сделал, перед тем как метнуть в меня нож.
– Вот именно, – подтверждает Эш. – Еще смотри, раздуваются ли ноздри. Это механизм для выживания, позволяющий набрать больше воздуха в легкие и усилить кровоток перед дракой. То же самое касается расширения зрачков – они расширяются, чтобы обеспечить человека как можно большей информацией о противнике и окружающих обстоятельствах.
– Поняла, – киваю я.
– Еще ты можешь заметить, как человек выпячивает грудь, пытаясь выглядеть как можно более устрашающим. Чем больше места занимает чье-либо тело, тем больше тестостерона оно вырабатывает, что дает как мужчинам, так и женщинам силу и скорость. Если ты замечаешь пару таких сигналов, тебе нужно срочно действовать. Не позволяй Аарье ударить тебя. Иначе ты горько пожалеешь.
– А что, если я замечу только один сигнал? – спрашиваю я.
Он хмурит брови.
– Одного сигнала недостаточно. Это может просто означать, что она злится, но не собирается причинять тебе боль. Поэтому что бы она ни делала, не повторяй за ней. Это лишь осложнит ситуацию. Оставайся расслабленной и открытой.
– Это я могу.
– И опять же, не наноси ответный удар, если в этом нет острой необходимости, – напоминает Эш. – Просто беги от нее и позволь мне с ней разобраться.
Снова киваю.
– Я это ценю. Даже при том, что твое дурное настроение меня нервирует.
– Настроение? – Он шире открывает глаза. – Ты и впрямь воспринимаешь все недостаточно серьезно.
– Неправда, – говорю я с такой же ноткой раздражения. – Я отношусь к делу очень серьезно. Я знаю, что иду на риск. Знаю, что меня пытаются убить. Просто я не хочу страдать по этому поводу до тех пор, пока что-нибудь не произойдет, иначе я оцепенею и все провалю.
Он открывает и закрывает рот, словно не зная, что на это сказать.
– А от того, что ты на меня злишься, уж точно никакой пользы, – добавляю я.
– Злюсь на тебя? Новембер, я не злюсь на тебя, – говорит он и медлит. – Я за тебя боюсь. Я… – Он отводит взгляд.
– Что? – спрашиваю я.
Он смотрит мне в глаза. Волнение, которое я ощущала раньше, усиливается в десять раз, и прежде чем я успеваю передумать, делаю шаг ему навстречу.
Эмоции у него на лице переходят от раздражения к желанию и обратно, как будто он спорит из-за меня с самим собой.
– Мне не все равно, – тихо говорит он. – Мне не все равно, что с тобой произойдет. Я вовсе не хочу, чтобы ты пострадала. – Он говорит медленно и взвешенно. У меня складывается впечатление, что он так давно не чувствовал ничего подобного по отношению к кому-либо, что почти боится признаться в этом, что страх за кого-то означает почти непосильную ответственность. Он улыбается легкой улыбкой, от которой у меня сжимается сердце. – Не знаю, что бы я делал, если бы потерял тебя.