– Простите, я буду пытаться, – сказала девушка, вернувшись минут через пятнадцать.
Сама вся бледная, на лбу испарина, но держалась отлично.
– Мария Александровна, голубушка, ты уж постарайся, – с надеждой в голосе сказал Лаврентий.
– Вань, может, ее, – кивнула графиня на плесень, – можно с чем-то есть, чтобы вкус не таким противным был?
– Нет, – отрицательно покачал я головой, но потом переменил решение: – Подожди, – остановил девушку, когда она протянула руку к тарелке.
Пятьдесят граммов настойки – разделил, вылил примерно половину во второй стакан.
– Пьешь, а закусываешь плесенью, после чего выпиваешь остаток, – прокомментировал свои действия.
– А так можно? – нахмурилась графиня.
Что ей ответить? Уверенно кивнул, надеясь, что после обжигающего пищевод и горло спирта у нее вкусовые рецепторы на некоторое время отключатся.
Графиня взяла стакан, понюхала и сморщилась, но она не маленькая девочка, понимала, что лекарства невкусные.
– Одним глотком, – подсказал Лаврентий, уловив мой замысел.
Девушка опрокинула в себя дозу лекарства и, как предполагалось, схватилась за горло, а из глаз слезы потекли.
– Закусывай! – проорал я в форме приказа.
Мария схватила хлеб и запихала себе в рот. Не жуя, проглотила, а потом так же употребила и новую порцию плесени. Десяток секунд – и тарелка пуста. Графиня дышала ртом, жадно хватая воздух: не слишком помог плесневелый хлеб, а ведь ей еще двадцать пять граммов пить, их-то уже не закусишь. Сидим, время медленно тянется, прошло минут пять, как девушка проглотила последний кусок хлеба. Пора или еще повременить? Нет, тянуть не стоит, хрен ее, эту плесень, знает, пусть лучше спирт все обеззаразит, да, надеюсь, в реакцию вступит, нужную нам.
– Пей, – кивнул я на остаток зелья на столе.
– Жжет, – положила руку на грудь Мария и жалобно на меня посмотрела.
– Так и должно, – авторитетно сказал я и стопку к ней подвинул.
Графиня посмотрела на Лаврентия, тот ей ободряюще улыбнулся. Выдохнув печально, Мария Александровна выпила настойку и сумела сдержаться, чтобы ее не выплюнуть.
С этого утра и началось лечение, проходившее точно по такому же сценарию. Пелагея на первых приемах лекарств присутствовала, но потом приходить перестала, у нее дела поважнее нашлись. Очень знахарке продукт нескольких перегонок приглянулся: самогонный аппарат теперь почти не простаивал. За несколько дней она весь самогон и забродившую сивуху в спирт перегнала. Графиня через трое суток стала выглядеть намного лучше. Но помогали ей мои лекарства или она восстановилась после непростой дороги в церковь – непонятно. Однако жар отсутствовал, кашлять стала редко, аппетит проснулся, и Прошку послала «за деликатесами» – так она выразилась. Сам же я усиленно тренировался, радуясь, что на импровизированном турнике уже с легкостью выполняю различные упражнения. Нет, до моей формы в родном мире очень далеко, но нельзя списывать со счетов и то, что я прогрессировал, тело позволяло лепить из него желаемое. Деревенские «ходоки» не прекратили осаждать знахарку, их интерес не угас, наоборот, усиливался.