Вот только не примут. Место самоубийц – в обители Разрушителей.
– Не ведитесь, – произнёс Шири за моей спиной. – Всё образуется. А она ещё своим ядом захлебнётся.
– Непременно, – его слова порождали лишь призрачные надежды, но больше рассчитывать было не на что. Вера в лучшее – единственное, чем я могла себя побаловать. – Пока никого нет, стоит заняться оформлением документов. Найди-ка в регистратуре карту младшего Морино. Я должна зафиксировать вчерашний протокол воздействия.
– Мне казалось, вы вчера его оформили, – Шири встрепенулся.
– Не успела, – отвернулась, чтобы он не заметил, что я покраснела. – Лечение было долгим и сложным.
– Имя?
– Линсен, – сказала я, не оборачиваясь. – Линсен Морино.
Шири сработал оперативно. Через десять минут карта Линсена уже лежала на моём столе. Попутали же меня вчера Разрушители сдать её обратно в регистратуру: могла бы и заглянуть, почитать, полюбопытствовать. Но кто в тот момент знал, что мы с ним ещё встретимся, причём таким странным образом?
Непредсказуемы дороги, что вытоптали для нас Покровители. Если бы ещё сутки назад мне сказали, что Линсен Морино станет моим спасителем, это вызвало бы у меня лишь нездоровый смех безумца. Теперь же я называю его по имени. И на «ты». И верю ему. Пока.
Провела пальцами по обложке. Шершавый картон, ничего особенного. Две наклейки в уголке. Оранжевая, с жирной единицей – указывающая на страдающего лёгкой степенью гипертонии. И ярко-алая, зловещая, похожая на свежую каплю крови. Такую помощники клеили на карты особых занемогших: скандальных, странных и требующих индивидуального подхода. Чтобы, получив на руки карту, жрица сразу знала, с кем имеет дело.
Подковырнула наклейку ногтём. Странно, что вчера я не обратила внимания на алую маркировку. Вот что значит утомление и стресс.
Карта не была толстой: на десяток обращений максимум. Первая запись была датирована шестью циклами ранее. Пролистав протоколы осмотров, я не обнаружила ничего, кроме типичных жалоб начинающего гипертоника. Пожалуй, лишь один нюанс сбивал с толку. Каждую запись сопровождала ремарка: «Прослушивание провести невозможно, из-за отказа занемогшего снимать одежду». Никогда бы не подумала, что Линсен стеснителен до подобных заморочек!
Недоверие снова напомнило о себе. Подняло голову, скользнуло по лопаткам и обвило шею, как змея. Зашипело над ухом, выпустив язык. Когда Линсен показывал мне рану на бедре, он не стеснялся!
Картины вчерашнего вечера неожиданно пошли чёрными трещинами, а светлые эмоции – полетели пеплом по ветру. Человек, что помог мне, совсем не такой, каким я его запомнила. Настоящий Линсен, наверняка, больше похож на заносчивого недоумка, которого я встретила в процедурной. Догадка была горячей и саднящей, она выжигала сердце и царапала душу.