– Я стараюсь быть быстрым, – отозвался незнакомец.
Но ещё страшнее стало, когда повозка внезапно свернула не на ту улицу и поехала в направлении, прямо противоположном Наставне, к городской черте. Заметила, как побледнело лицо Сиил, и как судорожно она вцепилась в край лавки. Я видела, что она обиженно поглядывает на меня исподлобья, то ли упрекая, то ли спрашивая совета. Я показывала жестами, что мы должны бежать, но Сиил упрямо мотала головой. То ли боялась прыгать на ходу, то ли не считала, что я могу дать ей ценный совет. А может быть, настолько привыкла задавать тон и направление нашей паре, что просто со мной не считалась.
Повозка выехала за черту города и погнала в поля. Просмоленные домики рабочего квартала убежали вдаль, превратившись в чёрные точки. По одну сторону дороги разливалась голая земля с торчащими сухими ветками. У горизонта чёрное вспаханное полотно сливалось с небом. С другой стороны бежал лес, в чаще которого можно было скрыться.
Я сдвинулась ближе к двери. Повозку трясло и кренило, почти сравнивая с землёй, и я хорошо представляла, чем может закончиться мой безумный замысел. Но ещё явнее виделось, что случится, если я останусь. И мысли об этом пугали куда сильнее, чем боль.
Приоткрыв дверь, я сделала жест Сиил. Только сестра не сдвинулась с места. Лишь отвернулась, даже не проводив меня глазами.
Говорят, что предательство – самый страшный грех. Единственная оплошность, которую не принято прощать, и единственный проступок, за который плюют в спину до скончания дней. Предателей и подлецов презирают сильнее, чем воров или убийц. Ненавидят пуще, чем падших женщин, диктаторов и садистов, смакующих чужую боль. Но никто не задумывается, как легко стать предателем, когда тянешь утопающего вверх, а он упорно цепляется за дно. И когда воздух в груди на исходе, а смерть дышит в спину… Выбор в пользу своего благополучия всегда самый страшный. И самый сложный.
В то утро я стала предательницей.
Собрав в кулак волю и смелость, я быстро обезболила себя, зажмурилась и выскочила из колесницы на ходу. Острый поток встречного ветра подхватил мою юбку, расправив, как парашют. Земля встретила гулким ударом и колючими веточками. Прокатившись десяток метров кубарем, я откинулась на пашню и распахнула глаза в небо. И, легко поднявшись, побежала прочь.
Я неслась, не разбирая дороги и не замечая ничего вокруг. Спотыкалась о выступающие корни, собирала юбкой ошмётки грязи и травинки. Ветер свистел в ушах так громко, что я не могла понять, гонятся ли за мной. Останавливаться было опасно, оборачиваться – страшно. И лишь когда ноги, подкосившись, отказались нести, я рухнула где-то в дебрях соснового леса.