– Вы-то вот улыбаетесь, – Мирит пускала слезу и, зажмурившись, откидывалась на подушку. Поднимала тунику, оголяя полный живот. – Вам хорошо, вас Покровители здоровьем наградили. А я?! Сколько мне ещё мучиться?! Это не жизнь – это прибежище Разрушителей! А вам смешно! Неужели вам не видно: я тяжело занемогла!
Всё, что я могла сделать в ответ – прослушать её ещё раз, сделав вид, что ищу недуг, и ещё немного покивать головой с сочувствием. А потом – выписать на листике бумаги рецепт на пару успокаивающих отваров. Мирит Реано нуждалась в помощи совершенно иного профиля. Вот только обезумевшей себя не признавала.
– Что мне делать с ней, госпожа Альтеррони? – одёрнул меня господин Реано уже у выхода. – Мы ведь ночами не спим с ней. Без конца жреческий актив гоняем туда-сюда…
Я слышала этот вопрос каждый раз, уходя от Реано. И каждый раз отвечала одними и теми же словами.
– Вы знаете, куда идти, – сказала я и на этот раз. – При амбулатории работает чернокнижница – специалистка по науке безумия. Она поможет Мирит. Мы – жрицы – не суёмся в тонкие материи, только на физический уровень.
– Зачем? – господин Реано пожал плечами. – Моя жена не безумна.
Спорить смысла я не видела. Меня здесь не слышали. Визиты в этот дом были чуть более чем бесполезны. Каждый раз, когда я уходила от Реано, я чувствовала себя измождённой и выпитой до дна.
Милый розовый домик, наконец, скрылся в поросли деревьев. Я перескочила на другую сторону улицы и нырнула в деревянный сектор. Там, в одном из домов, меня ждала вторая занемогшая – молодая женщина с чёрным недугом. Несмотря на тяжёлое состояние, она в одиночку тянула семью, не прекращала работать и вела полноценную жизнь.
У калитки меня встретила заплаканная мать занемогшей:
– Не успели вы. Ушла она час назад…
– В амбулаторию? – не поняла я.
– К Покровителям, – выдохнула женщина, заливаясь слезами.
– Но только вчера я видела её на рабочем месте! – изумилась я.
– Она слегла утром, – пояснила мать, закрывая лицо, – и ушла почти сразу. Бедненькая моя…
Я стояла у калитки, под разлапистыми ветвями вишен, и готова была заплакать вместе с нею. Не верила тому, что слышала. Наверное, так уходят сильные женщины: сразу и без боли.
Третья занемогшая – молодая пророчица Кирк – ждала меня в домике на границе между холмистым выступом и рабочим кварталом. Кирк могла похвастаться не только красотой и обаянием, но и крепчайшим здоровьем. Однако водился у неё и существенный недостаток: работать она не любила. От слова совсем. А вот освобождения от ненавистной работы брать – так за милую душу.