После посадки и заруливания к нашей стоянке, где нас встречает насупленная физиономия нашего печального Матвея. Обнимаемся с Машей и шлёпаем к
Баймухаметовой для доклада и совместного вояжа в штаб, где докладывать будет уже комэск. Машу распирают впечатления:
- Знаешь! Я точно видела, как одна наша бомба прямо в окно влетела, прямо в оконный проём! Представляешь?! А потом как бахнуло, и Зоя кажется тоже
попала, потому, что куски дома во все стороны летели, я точно видела!... - Мы уже подошли, я докладываю Зое:
- Товарищ гвардии капитан! Экипаж полученное задание выполнил. Со слов штурмана, одна из бомб даже в окно влетела. Повреждений нет, все здоровы!
Разрешите получить замечания!
- Всё нормально! Хорошо отработали... - Скупая на похвалы Зоя хлопает меня по плечу, и мы вместе идём к штабу, где у входа нас уже встречают. Сзади
успевшие пообниматсья подружки Маша с Дусей о чём-то шепчутся и чуть приотстали.
После доклада Зои нам жмут руки, благодарят за работу, Зоя остаётся писать рапорты, а мы топаем в столовую, чтобы потом идти спать. Уже глубокая ночь,
режим светомаскировки соблюдается, но то там, то тут мелькнёт выбившийся луч света или фонарик. Мы знаем, где тут и что, так, что этих случайных отблесков вполне
хватает, чтобы не плутать. Только теперь отпускает полётное напряжение и тело, словно наливается тяжёлой тёплой водой и накатывает сонливость, а унты становятся
тяжелее и комбинезон объёмнее и толще...
Мы сегодня вылетали одни, в столовой горит свет, ребята кажется рубятся в домино и встречают нас радостными криками, в ответ на сообщение, что
вернулись все. Оказывается, традиционно лётно-подъёмный состав старается не спать, чтобы дождаться экипажи из вылета. Вот теперь убедившись, что всё хорошо, народ
начнёт расползаться спать... А нам девочки на кухне держат горячий чай и мы его хлебаем из горячих кружек, в ручки которых умельцы давно вставили обрезанные деревянные
чурбачки, чтобы не жечь пальцы об горячий металл. И это удивительный кайф и наслаждение сбросить на лавку рядом с собой шлем с очками и маской, расстегнуть ворот
тёплого комбинезона, в котором даже не тепло, а жарко, подойти к столовскому рукомойнику и не столько помыть руки, сколько ополоснуть холодной водой немного зудящее от
маски и словно стянутое лицо.
Маша раскраснелась, её роскошные иконописные глаза сверкают, она рассказывает свои впечатления, мы с Дуней как умудрённые и бывалые слушаем почти со
снисходительными улыбками. Дуня уже это пережила, ведь уже столько летает с комэском, а вот у Маши воздушный путь только начинается, у неё это всего второй боевой
вылет и из неё брызжет задор, которую она на нас выплёскивает. Я её очень хорошо понимаю и чувствую, ведь и у меня на бомбометание это тоже второй вылет, но я командир
экипажа и мне не по чину излишняя эмоциональность. Вот и слушаю, а сама думаю совсем, о другом, о том, что эта очаровательная девушка с сияющими прекрасными глазами
должна восхищаться и радоваться совсем не успешной бомбёжке и удачному попаданию. Эту улыбку должна вызывать нежность к любимому или к ребёнку, а не уничтожение
фашистских гадин. И это тоже нужно добавить им в счёт!