Когда я приехала, в Ивановском облздраве все впали в ступор. С одной стороны - молодой специалист, только закончила институт и аспирантуру, последнее
народ не сразу понял. Ведь по решению ВАК мне и институтский диплом выписали той же датой комиссии, что и кандидатский диплом, а общий срок обучения у меня вышел чуть
меньше шести лет. Откуда им было знать, что наш курс шёл по ускоренной из-за войны программе, а я ещё за первый год два курса сдала. Но хоть они про аспирантуру не
поняли, но кандидатский диплом я, как положено, предъявила. В общем, пару часов думали, что со мной делать, потом просто отправили для решения этого вопроса к главному
врачу областной лечебницы. Правда, перед этим дали мне смотровую на новую квартиру, ведь молодых специалистов положено жильём обеспечивать, по вышедшему накануне
закону. Квартира оказалась в новом доме, тёплая и уютная, две комнаты, куда мы втроём с комфортом поместились и до больницы совсем не далеко.
В лечебнице мне повезло, главный врач со мной разговаривал больше двух часов, а через час пригласил какого-то старичка, которого представил Андреем
Павловичем, дальше слушали и расспрашивали они меня вдвоём и никакой радости или воодушевления на мои слова я на их лицах не увидела. Что меня почти возмутило, я ведь
приехала вся такая решительная свернуть горы и внедрить новое в практическую медицину! Это потом я поняла, что они не столько слушали меня, сколько пытались понять,
кто перед ними: авантюристка, прожектёрка или толковый специалист? Так, вот я сказала, что мне повезло. Повезло как раз в том, что меня взял к себе Андрей Павлович.
Ведь если подумать, как кандидат наук я вполне могу претендовать на высокую должность, а как вчерашней студентке без дня самостоятельной практики мне доверять
отделение нельзя ни в коем случае, будь у меня хоть десять кандидатских дипломов. А ведь я поначалу даже обижалась где-то внутри себя, я то считала себя "О-го-го!"...
Андрей Павлович уже давно выработал все пенсионные возрасты, а в медицину пришёл ещё до революции и имеет за спиной легендарную медико-хирургическую
академию и участие военным врачом в двух войнах, в русско-японской в составе лазарета одного из Сибирских корпусов, а потом участие в первой мировой в армии Самсонова.
Когда случились революции, он как раз после ранения лечился в тылу и не принимал никакого участия в гражданской войне и смуте. То есть на момент нашего знакомства у
него было уже почти полвека хирургической практики. Не смотря на его совсем не богатырские габариты, я воспринимала его какой-то глыбищей, чем-то огромным и матёрым,
вот он меня к себе под крыло и взял, то есть меня оформили ординатором на отделение, где он был заведующим. Уже через пару месяцев, когда он ко мне пригляделся и
поверил в меня, он стал меня учить и готовить к работе руководителя отделения. Может вам покажется, что это не сложно, всего три врача, шесть сестёр и одиннадцать
санитарок, и всё это на сорок девять коек в восьми палатах. Сейчас бы сказали, что примерно треть отделения - травматологические больные, остальные - общая хирургия.
Тогда такого деления не было. Четыре палаты - двадцать одна койка - это были больные с травмами, которыми Андрей Павлович занимался с интересом и по специальности, а
вот остальная часть заполнялась, когда кто-то из нас дежурил сутки по ургентной хирургии. Вообще, с высоты лет оглянуться назад, дико наверно смотрится, что на одном
отделении лежат и с гипсом, и на вытяжении, а рядом после аппендэктомии или ушивания прободной язвы желудка. В то время как-то сложилось, что детские отделения
занимались детишками лет до восьми-девяти, а остальные лечились уже со взрослыми, а в хирургии этот возраст ещё больше сдвигался и можно было на соседних койках
увидеть мальчонку пяти лет с рукой в гипсе и дедульку под девяносто после ушивания грыжи.