А в остальном всё почти привычно. Летаем, куда велят. Пришлось осваивать новые места и новые ориентиры, но всё в пределах приемлемых сложностей. Наш
полк связи расформировали, вернее, слили вместе с разведывательной эскадрильей, теперь вместо полка две связные эскадрильи авиаполка штаба округа, который остался
Ленинградским. Вот ко второй эскадрилье меня пока приписали, хоть я всё равно остаюсь в отделе. Базируется полк к северу от Сланцев вместе с полком ночных лёгких
бомбардировщиков на У-двасах. Вообще, таких полков у фронта четыре, один неподалёку южнее на берегу Чудского озера и ещё два на севере где-то в районе Нарвы и Усть-
Луги...
Не хочу говорить, что я сразу заподозрила подвох и ждала какие-то гадости или неприятности. Ничего подобного не было. Да и с самыми разными
пассажирами мне летать пришлось уже не один раз. Когда в августе в Барбоса стал грузиться необъятной толщины корпусной интендант, я думала, что его бедренное уширение
вспучит по бокам фюзеляж моего самолёта, но ничего подобного не случилось, нормально долетели и сели, со всеми интендантскими восемью пудами живого веса. Хотя в тот
полёт брать разрешённого второго пассажира я бы поостереглась. К слову, при всей своей массе интендант двигался вполне бойко, и в самолёт и из него переместился без
посторонней помощи и ничего не сломал и не повредил, если бы не жалобно скрипнувшие стрингера и лонжероны, то можно было бы подумать, что веса никакого лишнего не
имелось...
Этих двоих привёз на машине политуправления фронта целый подполковник. Вообще сейчас проходит переаттестация на новые звания, большинство, конечно,
просто закрепляют имеющиеся, а кто-то в звании растёт, как и понижают многих. В политорганах, к слову, число понижаемых в званиях самое большое, ведь званий стало
гораздо больше, а раньше политрукам шпалы раздавали во всю ширь души. Вот теперь и исправляют проявленный волюнтаризм. Вот этот подполковник перед моими пассажирами и
вокруг них вьюном увивался, а это говорит о том, что это очень не простые пассажиры. Хотя девушка имела звание всего лишь младшего лейтенанта, а мужчина капитана на
новенькой, не обмятой полевой форме новые петлицы с защитного цвета звёздочками и просветом, то есть мАсквичи, скорее всего, здесь нет никого с полевыми новыми знаками
различия, погоны ещё в диковинку, а тут петлицы новые. Впрочем, моё дело извозчичье, посадить и довезти. И если первое время я от этого немного напрягалась и ощущала
какой-то дискомфорт, то теперь вполне притерпелась к тому, что работаю военно-воздушным таксистом, только вместо таксомотора у меня самолёт, и едем не по дороге, а по
воздуху. Девушка довольно миниатюрная, чуть ниже меня ростом, с кукольным личиком, похожая на Алёну Санину из фильма "Чародеи". Кроме этого на ней ушитая по фигуре
гимнастёрка из хорошей ткани и узкая обтягивающая даже чуть выше допустимого предела аккуратные бёдра, а на ногах не валенки, а высокие зимние ботиночки со шнуровкой
на шестисантиметровых каблучках рюмочкой. Сверху подогнанная по фигуре затянутая ремнём шинель и кубанка с красным верхом. В отличие от чистенькой и ухоженной формы
девушки, на мужчине форма из дорогой ткани не ухожена и нависающий над ремнём рыхлый живот вместе с помятым одутловатым лицом извещали, что он возможно не только в
последние дни предавался излишествам и возлияниям. Да и перегарно-чесночный выхлоп не оставил никаких сомнений. Под висящим брюхом спереди у него по-немецки на ремне
болталась кобура с пистолетом, которым он едва ли умеет пользоваться. Пухлый потёртый портфель завершил его экипировку. А шинель из дорогого сукна топорщилась на нём
по-бабьи во все стороны. Наверно не нужно объяснять, моё к нему отношение, но повторюсь, моё дело десятое, довезти целыми и не вникать во всё остальное. Но я провела
все положенные с пассажирами процедуры, в частности, провела ликбез по использованию пулемёта: