Трапеза окончена. Теперь нужно подумать о костре. Я не могла спать на дороге без источника тепла рядом — какая бы теплая одежда у меня ни была, я бы сразу схватила простуду. Но для костра нужен был хворост, и за ним нужно было идти в лес. Вот почему я оттягивала это дело, как могла. Когда еда кончилась, я просидела на рюкзаке минут, наверное, пять, собираясь с духом. Потом подняла фонарь и направила луч в сторону.
Стволы громоздились почти сплошной стеной, расстояния между ними не превышали трёх-четырёх футов. Хвойных деревьев было мало — земля была устлана опавшей листвой (на дороге листья тоже были, но я не обращала на них внимания). Жёлтый цвет в красках ночи, смешанных с электричеством, превращался в бурый. Рядом со мной, немного нависая над дорогой, росло старое кривое дерево, вызвавшее у меня отвращение своими бесчисленными дуплами и морщинистой корой. Плохой знак, что я устроила привал рядом с этим уродцем. Костёр нужно будет развести подальше…
Опираясь на руки, я встала и сделала шаг к полосе, разграничивающей дорогу и лес. Стволы застыли, как на фотографии, лишь редкие опадающие листья давали знать, что передо мной не фотографический снимок, а реальный пейзаж. Я заметила, что кустов и молодых деревьев здесь не было, а ветки располагались высоко на стволах. Со сбором хвороста назревали проблемы.
Неприятно было ходить по палой листве — всё сморщилось и высохло, и под подошвами раздавался громкий хруст, будто я прогуливалась по костям. Я внимательно смотрела по сторонам в надежде отыскать что-нибудь полегче, чем многотонные стволы. Как назло, рядом с дорогой было чисто, будто корова языком лизнула. Росли какие-то колючие кустики, больше напоминающие траву; они доходили мне только до голени. Когда я несильно пнула одного из них, иссохший стебель отломался у основания, и куст с шуршанием упал.
Наконец, я увидела торчащий из-под земли корень большого дерева. Его можно было попытаться отломать, и я стала прокладывать дорогу к цели. Корень лежал в очень неудобном месте: чтобы взяться за него, мне пришлось податься вперёд, протискиваясь между двумя деревьями. Стволы обхватили мне грудь, как колодки, усиливая клаустрофобию. Чтобы действовать во всю мощь, мне понадобились обе руки. Я попробовала зажать фонарь в зубах и светить им перед собой, но челюсть ужасно заныла на пятой секунде эксперимента. Как это ни было неудобно, пришлось положить фонарь под ноги и заняться корнем вслепую. Я раскачивала его, надавливала локтями, тянула к себе, но он оставался на месте. Пот заструился по лбу; я начала терять терпение и стала с остервенением выкручивать упрямое деревце, вышёптывая не самые изысканные слова. Раздался треск, и корень — вернее, одна из его частей — остался у меня в руке. Я победно фыркнула и потащила его на дорогу.