День был жаркий, и куртку я прихватил лишь для того, чтобы не таскать с собой папку или портфель — в карманах лежало и командировочное удостоверение, и этот самый открытый лист: я думал, успею забежать в сельсовет, но проторчал в школе возле Ереджиба Батовича… Не он же мне подсунул записку!
Ереджиб протянул мне давно пожелтевший большой конверт с полустершимся штампом районо — еще из тех времен, когда район наш назывался иначе: «Будет спокойная минута — посиди и хорошенько подумай над этим!..»
Я стал было доставать сложенные вдвое листки, но учитель остановил меня: «Потом, потом — это не то, что можно прочитать на бегу!»
Дело было к вечеру, и я не стал уже торопиться в сельсовет: пожалуй, Ереджиб прав — лучше появиться там вместе с профессором. Только как бы перед этим Вильяма предупредить, чтобы он о своей давней, слишком давней любви к солнечной Адыгее — не очень-то…
Интересно все-таки, как меняется многое в зависимости от места, где ты находишься: оттуда, из Ленинграда, все виделось чуть иначе…
К Оленину мы попали на третьем курсе, и сперва он как бы не замечал меня. Да и с чего бы это вдруг — замечать?.. Все началось, когда я сдавал ему «раннее средневековье» — зачет по зарубежке. Это его конек, как говорится, все знали, но меня вдруг понесло: вместо того, чтобы пересказывать его лекции, я вдруг начал с баек родного дедушки Хаджекыза… А он вдруг рот раскрыл. Где вы, говорит, могли обо всем об этом прочитать?.. Я смеюсь: прочитать об этом нигде нельзя. Почему? — спрашивает. Да потому, говорю, что мой дедушка Хаджекыз писать не умеет — его можно только своими ушами услышать.
Сперва он поставил мне свое каллиграфическое «отл.», чем очень, признаться, удивил, потом спрашивает:
— Откуда вы родом, студент Мазлоков? — и еще раз глянул в зачетку — видимо, не хотел ошибиться — Сэт?..
— Сэт, да, — сказал я. — А родом… Вы, конечно, не слышали: есть такой аул — Шиблокохабль. В Адыгее.
— И… по национальности вы?..
Разговор шел дружеский, я разулыбался:
— Черкес!
— В самом деле черкес?.. Или все-таки — адыг? Извините, Сэт — адыгеец?
— Адыгеец, да.
— И далеко ваш аул… Шиблокохабль?.. Далеко он от Майкопа?
— Километров восемьдесят, пожалуй. Если напрямую… Вообще, как ехать!
— А к Ленинграду привыкли?.. Адыгея — солнечная страна…
Конечно, меня это подкупило: страна.
— Да в общем-то привык… К Питеру.
— Н-ну, если к Пи-итеру! Тогда уж свой в городе. В гости ходите? Дружите с питерцами?
Оленин и сам с карточками работал, и нас пытался приучить. Достал из папки крошечный листочек из полукартона, написал номер телефона.