Все это время мне не разрешалось открывать глаза. Только и могла, что обнимать его, гладить по спине, ощущая стальные мышцы; обхватывать упругие ягодицы, направляя его, делая наше соитие еще более плотным…
И снова я кончила взрывоопасно и с криком, чего раньше, в прошлой жизни никогда не делала. А когда открыла глаза, рядом никого не обнаружила.
Возможно ли, что я потеряла сознание? Ничего вокруг не изменилось, разве что исчез Никита, а световых пятна стало три: кровать, кушетка и дверь. Вот мой маршрут обратно, которым я и воспользовалась, преодолевая последствия оргазмов.
Пока одевалась, в который раз поражалась легкости во всем теле. Раньше после близости с мужем мне хотелось спать. Оргазм считала праздником, да и занимались любовью мы достаточно редко и поздно вечером, в полной тишине, чтобы не разбудить дочь. И до появления Ольки на свет кричать во время близости мне как-то не хотелось. Сейчас я прониклась осознанием, что все оказывается может быть совсем иначе – ярко, сильно и по запоминающему.
– Понравился ли вам сегодняшний массаж? – поинтересовалась Алина, которая встретила меня за дверью.
А я-то волновалась, что обратную дорогу мне придется искать самой. А тут вон оно что – полный сервис.
А вот от ее вопроса испытала мгновенный стыд. Знает ли она, что происходит за такими вот дверями? Если да, то это ужасно!
– Все хорошо, – сдержанно отозвалась.
– Вот и отлично! Значит, наш маэстро в очередной раз превзошел себя, – улыбнулась девушка, но слава богу продолжать развивать эту тему дальше не стала. Наверное, мой суровый вид способствовал этому.
Мне же хотелось как можно быстрее покинуть эту баню, оставляя где-то внутри ее недр дорогую сердцу иллюзию. И да – любимую иллюзию.
Муки совести – это что-то страшное
Как только покинул тренажерный зал, откуда буквально бежал, сломя голову, невзирая на отголоски сильнейшего возбуждения, что продолжал испытывать, Никита заперся в одном из массажных кабинетов, не желая ни слышать никого, ни видеть.
Как же ему было паршиво! Никогда еще он не испытывал такого всепоглощающего стыда. Как он может поступать так с женщиной, которую любит всем сердцем? И когда все успело зайти так далеко?
Ведь он погряз в собственной лжи с головой. И все глубже уходит в нее, рискуя достигнуть самого дна, когда уже не будет ему прощения. Чувствовал, что пока еще можно все исправить, что есть малюсенький шанс на прощение, но не мог ничего предпринять – мешали все те же трусость и стыд.
Благо, сегодня у него больше не было пациентов, Маша стала последней. Отсидевшись с час в заточении, уходил из бани Никита последний, когда все уже отправились по домам. Разве что сонный охранник удивленно пялился на него, так и не поняв, откуда он там взялся.