Нам покачал головой, наклонился и шутливо оказал ей на ухо, но так, что все могли слышать:
— Ай-ай, разве так можно? Надо сначала прикончить еще бутылочку, а уж потом — все, что пожелаешь…
Бинь часто заморгала и опустила глаза, уставившись в пустой стакан. Нам, убежденный, что она просто растерялась от счастья, ободряюще похлопал ее по спине.
— Ладно, дорогая, не будем об этом. Давайте лучше пить и веселиться, ведь скоро кончится Тет, а там и весне конец. И, как ни крути, не выгадаешь свободных деньков, чтоб выпить и погулять как следует.
— Верно! — кивнул головой Тин Хиек. — Ты, Нам, попал прямо в точку. Числа десятого снова начнем мотаться — сегодня в Намдине, завтра в Хайфоне, послезавтра — в Ханое; куда только не попрешься для дела или чтоб смыться от легавых. Уж если подвернулся такой денек, как сегодня, — самое время надраться как следует. — Потом Хиек обратился к Бинь: — Что это ты, сестричка, пригорюнилась? Не пьешь, не ешь, а ведь если мы все выпьем и потащим Нама гулять, опять поднимешь крик?
Бинь старалась выглядеть веселой.
— Вот и хорошо, пейте, ешьте, я спущусь в кухню, разогрею кари[35] и принесу еще куриных ножек. А то, я смотрю, закуска кончилась.
— Молодец, хвалю, только побыстрей, дорогая…
Бинь торопливо вышла из комнаты. Едва она закрыла дверь, из глаз хлынули давно сдерживаемые слезы. Сквозь слезы она смотрела в окно, в сумраке ночи, в неясной туманной дали ей виделись зеленые бамбуковые заросли, а там, за ними, ее родная деревня Шой!
Шесть лет прошло… как много… как долго! Кто знает, сможет ли она когда-нибудь жить так же честно и мирно, как тогда, в дни своей весны?
О горе! Как тяжело! Как трудно жить, когда малыш ее где-то далеко, отец с матерью по-прежнему презирают ее, избегают, как прокаженную, когда Нам все еще любит ее и она должна с ним жить…
Но ведь она принимает любовь Нама! Как же еще утешиться в тяжелые минуты, уйти от гнетущих душу воспоминаний… Гнусный обман «милого» Тюнга… продажа ребенка… тот мерзавец и его отвратительная жена… полицейский участок… больница… матушка Таи Ше Кау…
И потом, она ведь любит Нама, привязалась к нему и должна быть рядом с ним.
Золотистые краски вечера тускнели, смешиваясь с голубоватой пеленой тумана.
Поля, что тянулись вдоль дамбы по берегу реки, уже превратились в волнующееся море тумана. Кое-где призрачными тенями маячили заросли бамбука, напоминавшие издали развевающиеся на ветру перья диковинных птиц.
Бинь устало оперлась спиной о перегородку и, прикрыв глаза, рассеянно следила за тем, как темнота овладевала домом, выползая из дальних закоулков.