— Так… опять… Нам из Сайгона…
Нам, напрягая все силы, старался преодолеть течение, поэтому ему никак не удавалось снять с малыша украшения. Он попытался разомкнуть обруч на шее, чтобы сразу сунуть его в карман, но едва палец Нама надавил на горло ребенка, мальчишка начал отчаянно брыкаться, и Нам едва не выпустил его из рук.
Плыть становилось все труднее. Уже несколько раз Нам вместе с ребенком уходил под воду. Он с трудом переводил дыхание, правая рука его совсем онемела, тело налилось свинцовой тяжестью. Поднявшийся ветер мешал плыть и все время сносил Нама на середину реки. Будь это обычный товар, Нам, конечно, давно бы бросил его, чтобы спастись самому.
Ребенок уже не дышал, не двигался, не подавал никаких признаков жизни. Нам отбросил волосы, падавшие на лицо, и поплыл из последних сил.
Наконец он добрался до берега, взвалил ребенка на плечо и побежал, пригибаясь под тяжестью ноши. Дом оказался совсем близко. Через несколько минут Нам уже входил в двери. Лежавшая на кровати Бинь быстро вскочила.
— Это ты!
Нам положил ребенка на кровать, схватился за грудь и сел, тяжело дыша. С одежды его стекала вода. Бинь ничего не понимала, лицо ее побелело.
— Что с тобой? Чей это ребенок?
Нам, задыхаясь, невнятно пробормотал:
— Это товар, дорогая.
Бинь все смотрела на малыша, и глаза ее, казалось, хотели выскочить из орбит.
Нам, взяв полотенце, вытер лицо, подошел к ребенку и положил руку ему на грудь.
— Смотри, дорогая, малый-то помер! — воскликнул он.
Бинь добавила огня в лампе и поднесла ее к лицу ребенка.
Оно было мертвенно-бледно. Бинь погладила мальчика по щеке: бедняжка совсем закоченел. Она нежно поправила слипшиеся от воды волосы, подняла их со лба и похолодела. С правой стороны лба к ушку словно сползала маленькая ящерка! Боже мой! Вот оно — продолговатое родимое пятнышко, а вот небольшая щербинка на веке…
Перед глазами у нее все поплыло, она напрягла последние силы, чтобы не потерять сознание. Дрожащей рукой она тихонько прикоснулась к груди ребенка. Сердце не билось! В ужасе она приникла ухом к его груди. Нет! Все кончено! Мальчик был холоден и неподвижен.
Ноги Бинь подкосились; взглянув посеревшими глазами на Нама, она зарыдала:
— О, ты убил моего ребенка!
Дверь распахнулась настежь. В комнату ворвались двое полицейских, следом за ними — два сыщика: тот, которому не удалось схватить Нама на пароходе, и другой — толстый и бледный, в длинном старомодном платье; потом появился офицер-француз.
Нам сжался, изготовясь к прыжку, но из комнаты был только один выход, и там уже стоял офицер с пистолетом в руке. Кровь ударила Наму в голову, он выхватил нож, но полицейские мгновенно набросились на него и скрутили.