(Здесь с жалобным писком сломалось золотое перо Мелентия Мелеки, и оборвалось его последнее письмо, написанное кровью сердца.)
АНТИЭПИЛОГ
Так «на воле» Мелентий получил первый инфаркт от свободы и выбора.
Вместо волшебного эпилога оставляю с молитвою моего героя в надежных руках любящих его родных — матери, жены Стеллы, сестры, братьев и милых дочерей.
Я не хочу опережать судьбу грешника-страдальца во времени, забегая вперед ради удачного и счастливого конца романа.
Да и что я могу предсказать о чужой судьбине, когда своя судьба высшая тайна и загадка…
Последний эпилог
ПРИГОВОР ИМЕНЕМ СЕРДЦА
Между двумя чудовищными землетрясениями 1988 и 1989 годов Алтан Гэрэл получила телеграмму из неизвестного городка Боровска:
ПРИЕДУ ВСТРЕЧАТЬ СТАРЫЙ НОВЫЙ ГОД И ДЕНЬ ТВОЕГО РОЖДЕНИЯ
МЕЛЕНТИЙ МЕЛЕКА
Взволнованная Алтан Гэрэл напрасно искала Боровск на карте Украины, Урала и Коми — республики бесконвойников…
Тогда она в новенькой синей шерстяной юбке в красно-белую полоску, застегивающейся на запах и гордою этикеткою на правом бедре ТАЛЛИН-80, сшитой к Олимпиаде, ездила к Мелентию в зону.
Отбурлили, утекли восемь лет. Алтан Гэрэл хлопотала дома в той же, множество раз залатанной и подшитой, но поразительно прочной домашней юбке с покореженными шестью красными пуговицами, напоминавшими те самые кораллы ее детства…
Она вспомнила, как посадила два огромных, как тарелки, жирных пятна на шикарную юбку, таская в чем придется жареные хариусы Мелентию из гостиницы. Однажды, когда отчаянно сигналила присланная машина, Глеб Тягай завернул горячие хариусы в бумагу, Алтан Гэрэл в спешке сунула их в авоську, а в кабине положила харчи на колени, и весь жир хариусов вытек по дороге на сногсшибательную юбку.
А как вкусно шкварчали и шипели румяные жирные хариусы на сковороде, аж слюнки текли… Поди, ни в одном ресторане так не пеклись, так не старались для невесты уголовника, как «метрдотель» Глеб Тягай! Ах, как трещали и хрустели тогда хариусы!..
«Боже, в каком экстазе я жила тогда с Мелентием, если не замечала горячий жир, льющийся на колени? И в этой теперь насквозь задрипанной юбке встречаю его», — со странным удовлетворением думала она, ничуть не желая переодеваться.
За восемь лет жизни лились ливни с градом, кислотные дожди, ядопады, лилось и капало многое на добропрочную материю, все, кроме птичьего молока…
На олимпийской юбке Алтан Гэрэл зашила красными вышивками-крапинками сорок девять дыр! Эта юбка словно знамя ее человеческой и женской жизни за гнетущие годы, и она подыскала полированное древко сломавшейся швабры…